Они вместе охотились, вместе пили, играли, даже работали вместе, если кому-то придет в голову назвать вауновские паблик рилейшнс работой. Не перечесть, сколько раз Тэм бывал в гостях у Вауна. Шести недель не прошло с тех пор, как они с Зозо завалились в последний раз, как обычно, нежданно-негаданно и, как всегда, долгожданные. Они отправились на рыбалку, и небо кипело над ними никто никогда не позволял себе сидеть сложа руки в присутствии Тэма. Потом Ваун с Данном совершили продолжительное путешествие в Стравацкую Народную Республику. По пути им удалось заскочить в Форхил. Ваун закрыл глаза и посчитал. Девять дней получается с тех пор, как они виделись в последний раз.
Или даже всего восемь. Тогда с мужиком все было в порядке.
Если поведение Тэма еще как-то можно объяснить его необщительностью, то молчание Зозо непонятно совершенно. Почему она игнорирует Вауна, он, допустим, мог бы догадаться, но просьба о помощи от Фало определенно должна была бы быть принята. Уж Тэма-то она бы не бросила.
Тэм делил постель с одной и той же женщиной все то время, сколько Ваун его знал. Она была его леди, они прошли некий обряд, что-то типа обета хранить верность, в одной из левых церквей и хранили верность. Можно даже сказать безграничную преданность. Любая вечеринка, где присутствуют спейсеры, рано или поздно непременно превращается в дебош, добавить закрепитель в выпивку дежурная шутка. Тэм в подобного рода забавах участия не принимал, если, конечно, был в том состоянии, в котором человек еще способен принимать решения.
Хватал Зозо и сматывался.
Допустим, друзей Тэм на помощь звать отказывается, но Зозо-то почему?
Как-то все нехорошо. Чем больше Ваун об этом думал, тем все явственнее ему мерещилась за всем зловещая пятерня адмиралиссимуса Рокера.
И тем непонятнее становилось. К чему Тэму умирать вот так? Самоустранение — ад. Уж кому-кому, а Вауну это было известно. Он не забыл, как когда-то чуть не погиб из-за этого.
Вот они, значит, какие — ощущения умирающего? Болит голова, что-то темное плавает перед глазами. Глора по-прежнему настаивает, чтобы он продолжал песнопения, но во рту у него настолько пересохло, что он не может выдавить из себя ни слова. И распухший животик болит все сильней и сильней.
Глора обернулась и что-то кричит, но на взвихривающем траву пози ветру ему ничего не слышно. Скорее всего — снова о чуть-чуть потерпеть. С Глорой-то и с самой, похоже, не все в порядке — продвигаясь вперед по дороге, она шатается из стороны в сторону, порой поскальзывается в грязи. Он то и дело натыкается на следы ее падений.