От этого Протоиерея, нельзя сказать, чтобы так уж хорошо пахло. Впрочем, надо признаться, приванивало от всех, приванивал весь лагерь, и именно эта вонь первая шла штурмом на Бретей! Ветер гнал на крепость запахи человеческих нечистот, ибо все, кто рыл, пилил, сбивал, перевозил, облегчались тут же рядом. Мыться уже давно все не мылись, и король в том числе, не снимавший с себя кирасы…
В жизни я не употреблял больше благовоний и розового масла; зато мне представилась счастливая возможность поближе приглядеться к слабостям короля Иоанна II. Ох, столь совершенное бездумье, да это просто же какое-то чудо!
При нем находились два кардинала, отряженные Святым отцом с целью склонить короля Франции к миру; со всех концов Европы, ото всех европейских государей к нему шли послания, где порицался его поступок в отношении Карла Наваррского и давались советы освободить его из узилища; он узнавал, что налоги отовсюду скупо поступают в казну, что не только в одной Нормандии, не только в Париже, но и во всем королевстве жители сердито хмурятся и вот-вот может начаться смута; и главное, знал он также, что две английские армии готовятся выступить против него: армия Ланкастера из Котантена, получившая подкрепления, и армия герцога Аквитанского… Но в глазах его все это было пустяками по сравнению с готовящимся штурмом захолустного нормандского городка, и ничто не могло отвлечь его от этой мысли. Упорствовать в мелочах, не видя общего, – порок для правителей непростительный.
За целый месяц Иоанн II только раз, и всего на четыре дня, ездил в Париж, для того чтобы и там совершить новую глупость, о каковой я вам еще расскажу. А единственным принятым им эдиктом, который он на сей раз не спихнул на плечи своих советников и который ведено было глашатаям провозглашать по всем городкам и селениям, лежавшим на расстоянии шести лье вокруг Бретея, был эдикт, обязывающий всех, какие только найдутся каменщики, плотники, возчики, рудокопы, дровосеки и прочие работники, являться в помощь осаждающим по первому королевскому зову как среди бела дня, так и среди ночи, со всем необходимым для их ремесла инструментом и снастью.
Один вид движущейся огромной штурмовой башни, его штурмующей красотки, как сам король ее величал, наполнял его душу радостью. Три этажа, на каждом довольно просторная площадка, где могут разместиться и вступить с неприятелем в схватку две сотни ратников. Таким образом, шесть сотен ратников загонят в эту чудовищную махину после того, как будет припасено достаточное количество фашин и хвороста, навезут достаточно камней и плотно утрамбуют землю, дабы могла красотка башня катиться на своих четырех огромных колесах по хорошей дороге.