После того как все расселись — те, кто мог, поскольку номер был маленьким, — Велисарий вздохнул и объявил:
— Это сильно изменит наши планы.
Как раб и опасался, все, как один, посмотрели на него. Их мысли казались очевидными:
«Мертвые ничего не расскажут». Велисарий мрачно улыбнулся.
— Нет, — сказал он. — Я заберу его с собой в Рим. Проблема в девушках. Малва определенно допросят их после того, как мы уедем из Бхаруча. До сегодняшнего дня меня это не волновало. Но наше отношение к этой несчастной резко не соответствует образу, который мы так тщательно создавали. Венандакатра не дурак. Он почует, что что-то не так.
Гармат откашлялся. Велисарий вопросительно приподнял брови.
— На самом деле, Велисарий, я думаю, что проблема возникла раньше. Даже до появления новой девушки. — Он еще раз кашлянул. — Из-за тебя.
— Меня? — переспросил полководец. — Как так?
Гармат вздохнул и всплеснул руками.
— Я же живу с тобой в одном номере! Я же не слепой!
Он потрепал бороду.
— Если твоя жена когда-то начнет интересоваться твоим поведением, я смогу ее уверить, что ты был поразительно верен ей во время путешествия в Индию, даже когда красивые молодые женщины приходили в твой номер по ночам. Но не думаю, что это успокоит Венандакатру. По крайней мере, не после того, как ты столько времени потратил, убеждая его в том, что не менее развратен, чем он сам.
Лицо Велисария стало каменным. Он сжал челюсти.
— Ха! — воскликнул Эон. — Так! От меня требуют, чтобы я влезал на любую бабу, которую приводят ко мне в номер. Я вынужден играть роль жеребца. Но полководец, все это придумавший…
Давазз дал ему подзатыльник. Раб пытался не вытаращить глаз. Он не думал, что когда-то привыкнет к подобному. Ни одного индийского принца так не воспитывали. Да еще раб.
— Тихо, Эон! Ты не женат. И хватит жаловаться. Я устал от твоих стонов.
— Мы все устали, — рявкнул Валентин.
— Дома ты трахал всех баб, которых мог затащить к себе в кровать, — проворчал Эзана. — Начиная с четырнадцати лет.
— Тринадцати, — поправил Вахси.
— Там все было по-другому! Их не заталкивали мне в комнату и я не делал это, потому что…
— Заткнись! — рявкнул Менандр. Молодой катафракт покраснел. — Прости, принц. Но я на самом деле не в состоянии больше выносить твои жалобы. Ты все время возмущаешься по этому поводу, а я не могу… ну, надеюсь, через пару дней или… но…
— Достаточно, — приказал Велисарий. — Признаться, я согласен с Эоном. По крайней мере, признаю справедливость его обвинений. Я в некотором роде был лицемерен.
Анастасий рассмеялся.
— Пожалуй, я в первый раз слышу, как верность называется лицемерием.