Годы дисциплины и печали взорвались, как вулкан. Шакунтала плакала, и плакала, и плакала и все время смеялась. Смех не выражал веселья или даже счастья. Это были глубокие, освобождающие, вздымающие грудь смешки девушки, которая наконец может — после всех лет, когда она вкушала долг, ни разу не пожаловавшись на его горький вкус, — наслаждаться простыми радостями и желаниями обычной женщины.
Кунгас подошел к ней и обнял ее. Мгновение спустя, извиваясь как угорь, Шакунтала заставила его сесть на трон и устроилась у него на коленях. И там она и оставалась, на руках у человека, который охранял ее — раньше и снова в этот день — от всех ужасов мира. С того дня, как умер ее отец, и малва сделали ее сиротой, Кунгас ни разу не подвел ее. Ребенок находил успокоение у него на коленях, девушка — у него в объятиях, императрица — у него в сознании. Но женщина, наконец выпущенная из клетки, — только в его душе. А в ответ она давилась словами любви и благодарности, которые шептала между рыданиями. И даже Кунгас, когда гладил ее по волосам, не мог держать маску. Его лицо сейчас тоже было только лицом отца.
Дададжи начал двигаться к императрице, готовый разделить эти объятия. Но Ирина остановила его рукой.
— Не сейчас, Дададжи. Не сегодня.
Холкар обернулся, удивленный.
— Она захочет… я ей нужен…
Ирина покачала головой и улыбнулась.
— Ее желания и нужды могут подождать, Дададжи. Они достаточно хорошо удовлетворены, и на сегодня есть Кунгас. Он будет охранять ее в радости, точно так же как охранял в отчаянии. А сегодняшнюю ночь, Дададжи, ты должен посвятить себе.
Он нахмурился, поставленный в тупик. Ирина начала тянуть его к двери.
— Есть кое-кто, кого ты должен увидеть. Человек, которого ты искал с того дня, как потерял. Она уже должна ждать в твоих покоях.
К тому времени, как Ирина открыла дверь, Дададжи понял. К тому времени, как Ирина закрыла дверь, он уже ушел. Ирина только слышала его шаги, стучащие по коридору. На самом деле это было странно. Они звучали, как шаги молодого человека, бегущего как ветер.
Когда Ирина вернулась в свои покои, лампы уже зажгли. Ее слуги, знающие ее странные вкусы после месяцев работы на нее, приготовили стул, на котором она читала. Был готов и чай, в медном чайнике. К этому времени он подостыл, но Ирина любила как раз такой.
Как и всегда, ее слуги достали несколько книг из сундука и положили на стол рядом с лампой. Книги выбирались наугад женщинами, которые не могли прочитать названия. Ирина предпочитала, чтобы делалось именно так. Всегда было приятно посмотреть, что ей выбрали на вечер. Ирина любила сюрпризы.