Антонина воспользовалась моментом, чтобы осмотреть помещение и собравшихся в нем людей. Эон начал совещание, попросив ее представить предложения Римской империи. Занятая этим, а потом последовавшим обсуждением и восстанием в Аравии, Антонина не имела возможности оценить новый круг царских советников.
Это был небольшой круг. За исключением Гармата, никто из высших советников Аксумского царства не выжил во время взрыва. Совещание проводилось в единственном уцелевшем зале для приема посетителей Тааха Мариама. Зал был довольно большим. Даже тяжелые деревянные колонны, которые стояли в разных местах, поддерживая потолок, не могли скрыть его размеры.
Взгляд Антонины остановился на окнах в восточной стене. Квадратные окна были надежно сделаны из камня и дерева. Этот стиль предпочитали аксумиты. Стекло отсутствовало. Прохладный бриз с возвышенностей проникал внутрь помещения сквозь проемы между каменными крестами, которые составляли основу окна и служили его украшением. Сквозь кресты виднелись Май Квохо и маячившие позади горы.
Символы христианской веры придали Антонине сил даже больше, чем величественность гор, и она повернулась назад к кругу советников.
«Да, небольшой круг. Но в определенном смысле — богатый».
В конце концов, здесь присутствовал Гармат. И все командующие полками, за исключением трех, расквартированных в Йемене. И — что самое важное, как подозревала Антонина — тут находился Усанас.
Ее взгляд остановился на Усанасе. В прошлые годы бывший давазз располагался бы позади принца, готовый при необходимости подвергнуть его суровой критике, но во всех других случаях знающий свое место.
Однако Усанас больше не являлся рабом. Пока у него не было титула. Но Антонина не упустила важности его положения в узком кругу. Аксумиты, как и римляне, считали место у правой руки монарха местом для наиболее уважаемого человека. И там сидел Усанас — на подушке, не на стуле, в той странной позе со скрещенными ногами, которой он научился в Индии. Поза лотоса, называл он ее, заявляя, что она помогает во время медитации.
Странный человек, склонный к фантазиям и философии. Но Антонину его присутствие успокаивало.
Эон откашлялся, показывая таким образом, что пора продолжить обсуждение. Молодой царь расправил плечи, касавшиеся деревянной спинки массивного стула, служившего ему троном, и повернулся к Антонине.
— Вначале нам придется разобраться с восстанием, — заявил он. — Ты знаешь, что я согласен с римскими предложениями, но я не могу…
Эон говорил на геэзе, но Антонина не стала ждать перевода Менандра. Она поняла достаточно слов и в любом случае ожидала услышать что-то подобное.