Площадь превратилась в калейдоскоп цветов. Народ разгуливал под солнцем, наслаждаясь мелодиями синьора Тости, маршами герра Штрауса и балладами мистера Джермана. От неожиданно теплой погоды запели птицы. Под сладостные звуки духовых инструментов пары снова и снова кружили по площади. В воздухе был разлит мир и покой.
Несмотря на грустные мысли минуту назад, Лейла была в восторге. Она и Рози, не сговариваясь, прошли той самой, знаменитой походкой Линдлей мимо молоденьких девушек, надевших свои лучшие пальто и шляпы, мимо опрятных жен, тянущих за руку детей или качающих коляски, мимо пожилых пар в воскресных костюмах, бросивших вызов осени своей жизни в день, который бросал вызов осени года.
Музыка вновь подняла настроение Лейле: она стала одной из самых известных девушек в театре Линдлей; ей сказали, что у нее есть талант. Если для ее карьеры нужно принять приглашения этих напыщенных джентльменов, она сделает это. Френка не будет дома еще пару лет, и за это время может случиться что угодно.
Ни Лейла, ни Рози не обратили внимания, что совсем близко около них проскакал всадник. Вдруг лошадь с громким ржанием сделала скачок и попятилась назад. Девушки замерли от страха. Огромное животное встало на дыбы не более, чем в нескольких футах от них. Увидев над своей головой лоснящийся живот лошади, Лейла вскрикнула. Рози сделала то же самое. Передние ноги животного приземлились совсем рядом с ними, и ездоку пришлось крикнуть и дернуть поводья, чтобы подчинить взбесившегося жеребца, который еще несколько мгновений пританцовывал и приседал; его глаза были широко раскрыты, из фыркающих ноздрей шел пар. Народ на площади разбежался, и только две девушки, вцепившись друг в друга, стояли, не в силах пошевелиться. Все взгляды были прикованы к ним. Несколько солдат бросили своих спутниц и подбежали к трясущимся девушкам.
— С вами все в порядке, мисс?
— Отойдите, леди, этот жеребец немного с норовом.
Их отвели к образовавшим полукруг зрителям, которые выглядели испуганными или удивленными в зависимости от их пола. Солдаты обменивались многозначительными взглядами.
— Когда-нибудь он сломает себе шею.
— Этого жеребца надо пристрелить.
— Ерунда, он лучший наездник в полку, — сказал третий.
Рози взглянула на него и сказала своим неподражаемым тоном:
— Если он лучший, то что же можно сказать обо всех остальных?
Солдаты были оскорблены и словами, и тоном, каким они были сказаны. Услышать такое от женщины, которой полагалось бы дрожать от страха и благодарить за свое счастливое избавление! Их негодование длилось недолго; лица вдруг стали озабоченными, а взгляды устремились на что-то позади девушек.