Вскоре лифт остановился и на их этаже, из него вышли люди, принадлежавшие к медицинскому персоналу компании «Де Бирс». Они несли бидоны с горячим чаем и кофе для взрослых и молоком для детей, а также коробки с бутербродами. Подобное роскошество в еде многие не видели уже несколько месяцев, и оно лишь подтвердило слухи, что компания придержала запасы еды, которые следовало давным-давно раздать людям. Ни одна женщина, однако, не стала возмущаться, хватая еду с поспешностью, которую в других обстоятельствах назвали бы жадностью. Имеющих детей обслуживали первыми, и Лейла облизывала губы от нетерпения, когда получила два бутерброда и маленькую чашку горячего чая.
Настроение мгновенно изменилось. Плач детей затих, вокруг послышались смех и болтовня. Женщина рядом с Лейлой предложила ей одну из подстилок, а затем принялась восхвалять мужа, который три недели назад возглавлял отчаянный налет на позиции буров. Лейла слушала с завистью. Все, что она могла, это восхищаться мужем другой женщины.
Как только завтрак был съеден и коробки с бидонами вернулись на поверхность, Лейла решила попытаться спуститься к Салли и Флоренс. Обе, наверное, сейчас тревожатся о ней. Но прошло довольно много времени, прежде чем ей удалось завладеть вниманием шахтера, пришедшего на смену тому, кто был ночью, так как женщины завалили его вопросами о происходящем наверху.
Новости не слишком обнадеживали. Обстрел велся по-прежнему, несколько снарядов вызвали пожары, приведшие к большим разрушениям в городе. Госпиталь чудом уцелел, но здание театра разрушено. Как и раньше, никаких признаков наступления буров или подхода английских войск.
Возбуждение, вызванное завтраком, быстро улеглось. Дети расшумелись и, как следствие, стали неуправляемыми. Люди сидели так близко друг к другу, что приходилось двигаться с большой осторожностью, а малыши, настроенные поиграть, никогда не бывают осторожными. Так что Лейла объясняла свою просьбу спуститься вниз на фоне детских воплей и визга. Ответ был отрицательным, и ему сопутствовал совет оставаться там, где она есть, потому что здесь прохладнее. Протесты ни к чему не приводили. Мужчина просто повторил, что в шахте находится около тысячи душ, их трудно кормить и размещать, не говоря уже о том, чтобы перемещать кого-то вниз-вверх, повинуясь капризам взбалмошных женщин. Раздраженная, злая и подавленная невозможностью сменить одежду и умыться, Лейла вернулась на свое место, обнаружив, что оно уже занято двумя маленькими мальчиками, делавшими вид, что они солдаты, стреляющие в буров. Время тянулось медленно до тех пор, пока снова не прибыл лифт с новыми флягами. Среди находящихся в кабине был человек, которого Лейла узнала и к которому она бросилась прежде, чем он успел отвлечься на другие дела.