Обнадеженные женщины были вынуждены снова сесть на свои места.
— Пусть будут прокляты алмазы! — пробормотала мрачная рыжеволосая девушка рядом с Лейлой. — Все, что мне требовалось, это шанс немного прогуляться и порепетировать канкан. Почему я должна бегать за пыльными тусклыми булыжниками, когда без труда получу отличный бриллиант, к тому же оправленный в золото, от щедрого поклонника? Лейла попыталась улыбнуться.
— Я больше никогда не смогу смотреть на бриллианты, чтобы не вспоминать вид и запахи этого места и не подумать, стоят ли они наших мучений.
— А я буду носить только изумруды, — вмешалась соседка.
— Подозреваю, что их тоже добывают из-под земли, — заметила другая девушка. — А я скажу вам, девочки, что мои будущие вздыхатели могут сэкономить на драгоценностях. Все, что я от них потребую, — это роскошные ужины, с обильным возлиянием ледяного шампанского.
Так как она не остановилась, продолжая описывать прожаренных цыплят и тонкие розовые ломтики ветчины, рыжеволосая схватила покрывало и набросила его на голову говорящей. Наступила тишина. Это короткое возвращение к типичной для гримерной болтовне заставило подумать, а когда они вновь вернутся в привычную для себя жизнь и произойдет ли это вообще.
Лейла так глубоко погрузилась в размышления, что не заметила, как стала тихонько напевать маленькой Салли, которая зашевелилась, стараясь устроиться поудобнее. А потом, когда поняла, что делает, в памяти всплыл вечер Рождества три года назад, словно Рози сейчас стояла рядом.
«Это что-то иностранное. Майлс говорит, что очень красиво».
Мечта о любви. Едва ли она подозревала в тот день, что будет напевать ту же самую мелодию дочке Нелли Вилкинс на глубине полторы тысячи футов в алмазной шахте в сердце Южной Африки. Если бы Рози сейчас смотрела на нее, то, несомненно, заметила бы: «Ох, Лей, вот потеха».
Не в состоянии сдержать улыбку, Лейла принялась петь громче, немного покачиваясь, чтобы успокоить Салли, и вновь переживая в памяти драгоценную дружбу с девушкой, разделившей с ней столь короткий период ее жизни. И словно эхом другие девушки подхватили мелодию. Звуки заполнили все пространство, знавшее до того лишь клацанье лифта, грохот ботинок шахтеров, грубые мужские голоса и шум работающих машин. Прошлое ворвалось в настоящее, когда Лейла, оглядев лица вокруг, поняла, что ни одна из сидящих здесь девушек не выходила на сцену вместе с Рози Хейвуд и ею самой в те далекие времена. И все-таки ими владели сходные мечты, сходные желания, о которых они часто говорили с Рози. Они также оживали, когда занимались любимым делом.