Я лежал в спортивном костюме и кроссовках по-' верх верблюжьего одеяла и поглаживал пластиковые, под цвет дерева, бока мобильного телефона. Сейчас я начну делать опасные глупости, подумал я. У меня, наконец, появилась возможность уйти отсюда, даже не расплатившись за нехорошую шутку с Цончиком, раствориться в Москве, найти Анну и вместе с ней разобраться, почему так скоропостижно скурвился Влад. Но я же зачем-то тяну время, меня все еще неудержимо тянет на приключения, и невмоготу бороться с искушением пощеголять по миру под личиной покойного Цончика.
Я набрал номер телефона Анны — это была всего лишь отсрочка от начала безумства. Она опять не отвечала. Уже сутки я не мог дозвониться ей домой! Подруга, отмечая мою кончину, хорошо загуляла на золото полумифического консула из древней Солдайи, или же с ней тоже приключилась дрянная история, вроде моей?
На этот вопрос я не мог ответить, не встретившись с Анной лично.
Я выглянул в коридор, убедившись, что под моей дверью не стоит некое ушастое существо, плотнее прикрыл дверь и набрал телефон справочной.
Девушка, — сказал я тихо, прикрывая микрофон ладонью. — Мне нужны адрес и фамилия абонента под номером девятьсот восемьдесят три — двадцать один — двадцать три.
Справка платная. Согласны оплачивать счет? — предупредила телефонистка.
Согласен.
Секундочку… Диктую, записывайте: Тарасов Павел Григорьевич. Востряковский проезд, дом девяносто, корпус один. Квартира сто пятьдесят четыре.
Я успел записать адрес пальцем на запотевшем окне. Ну вот, подумал я с облегчением, мой «хозяин» уже не кажется некоей виртуальной субстанцией. Все, что привязано к недвижимости, обретает реальность. Даже неуловимые мафиози.
Я накинул на плечи теплую куртку, великодушно подаренную мне дядей Жорой. Тарасов, мысленно повторял я фамилию человека, на которого работал мой бывший друг Влад и который натравил на меня Цончика с шалопаями. Кто этот человек, мой враг? От кого узнал обо мне? Насколько он силен и опасен?
За окном, в мертвенно-белом свете неоновых фонарей, тихо опускался на землю пушистый снег. Ветки сосен, закованные в ледяную скорлупу, напоминали бутафорную декорацию в опере, когда Онегин стрелялся с Ленским. Даже сейчас я не желал Владу неотвратимой смерти и, если бы это было возможно, выбрал бы красивую и благородную развязку наших отношений — дуэль.
«К Анне!» — мысленно приказал я себе, понимая, что должен сначала определиться в отношении ее, понять, наконец, к кому она ближе в нашем треклятом неравнобедренном любовном треугольнике.
Я сунул телефон в нагрудный карман и вышел из комнаты. Едва я спустился в зимний сад с водопадом, как путь мне преградила тонкая черная фигура вьетнамца.