— Ты безмозглая, жадная потаскушка, — гневно произнесла у нее за спиной Тереза Бойл — лицо старой дамы покрылось пятнами, а волосы встали дыбом. — Разве я для того привезла тебя сюда, чтобы ты бросалась на первого встречного мужика? — Шумная, насмешливая, веселая особа, проживавшая в Дьепе в отеле «Порк-эпик», куда-то исчезла. Но и в жестоком оскале крепких зубов, и в пристальном взгляде седых, торчащих, как шипы, прядях — во всем складе ее красного, обветренного лица вновь проявилось злобное коварство, мелькнувшее в этих чертах в день охоты с гепардом, когда погиб маленький зайчик. Все это явно было продолжением затяжной войны, шедшей с переменным успехом.
Придя в себя, Уна положила руку на алтарь и в ярости запустила бы в тетку подсвечником, если бы та не схватила ее за запястье.
Тонким, как фольга, голосом Уна произнесла:
— Я должна была поостеречься. — Затем через минуту добавила: — У тебя ума как у таракана. Если мы окажемся в болоте, то только по твоей милости. Я ничего не сказала этому парню. Ты же все слышала, черт бы тебя побрал, уж наверное торчала под дверью.
— Я и видела тоже все, — заявила Тереза Бойл. — И глаза мои уловили кое-что новенькое. Хорошо же встречают меня здесь после дальней дороги.
Тетка отпустила Уну, и та села; затем, обнаружив, что все еще сжимает в руке подсвечник, поставила его на место.
— Ты навещала нашего знатного друга?
— Да.
— И он знает, что Баллах — это Кроуфорд из Лаймонда?
— Естественно, знает. Он просил тебе кое-что передать.
Уна нахмурилась и сжала губы.
— Почему мне?
Госпожа Бойл засмеялась знакомым сердечным смехом.
— А тебе бы хотелось, чтобы я взяла вину на себя? «Уна О'Дуайер обманула меня, — сказал он. — Уна О'Дуайер уверяла, что Лаймонд и Филим О'Лайам-Роу — одно и то же лицо. Она утверждает, будто ввела меня в заблуждение невольно. Так пусть же, Бог мне судья, она теперь это докажет».
Наступило короткое молчание, затем Уна спросила:
— Как?
Улыбаясь, Тереза Бойл повернулась и широкой рукой наездницы шлепнула по органу. Раздался глухой металлический звон, от которого Уна вздрогнула.
— Тади Бой через две недели умрет.
— Значит, план остается в силе?
Овальное бледное лицо теперь ничего не выражало.
— План касательно твоего музыкального друга остается в силе. И если ты предупредишь мастера Баллаха, либо уведешь его, либо он сам избежит гибели, с твоей ли помощью или без нее, — знай, Уна О'Дуайер, что и ты пропала, и наше дело проиграно.
Широкие загорелые пальцы с обломанными ногтями распластались по клавиатуре. Уна посмотрела на них, поднялась и повернулась к двери.