Ричард спрашивал себя, не поехать ли ему тоже. Пока такого желания не было. Ему не хотелось встречаться с Сибиллой, не имея новых известий, или с такими известиями, какие у него были. И в то же время он исчерпал все попытки приблизиться к тайне, на какие только был способен его разум.
Ричард принял на себя обязанности по охране юной королевы, но уже несколько недель ничего тревожного не происходило. Лаймонд не умер и не мог умереть, иначе Абернаси нашел бы возможность сообщить им. Но как сильно он, должно быть, искалечен, если вынужден выносить эту изоляцию, это изматывающее молчание. Мысль о состоянии брата терзала Ричарда днем и ночью. Новое появление оллава при дворе исключалось: воровство и коварные замыслы Тади были доказаны во всех деталях самым неопровержимым образом. Это поразительное обвинение доставило Ричарду странное чувство облегчения. Во всяком случае, это спасет Фрэнсиса — хотя бы от самого себя. Неопровержимое доказательство того, в чем они с Эрскином иногда сомневались, теперь было налицо: хозяин Стюарта жил не за морями, и Стюарт не работал в одиночку в надежде выгодно продать свои непрошеные услуги. Здесь, во Франции, за спиной лучника стоял другой разум, другой человек, принимавший непосредственное участие в заговоре.
С помощью Эрскина Ричард пытался ухватиться за любую нить. Они съездили в Неви, чтобы посетить ту ирландку, Уну О'Дуайер, которой Тади Бой как-то устроил серенаду у дома, столь таинственно потом сгоревшего. Ее они не застали. Тетка сказала, что девушка уехала к Мутье, в их дом на юге, но адрес дать категорически отказалась.
— Разве недостаточно они пострадали, лишившись крыши над головой по милости бродячих скоморохов?
Они с Уной были в Неви во время катастрофы у Тур-де-Миним и некоторое время спустя. Из рассказов соседей стало очевидно, что Мутье считались людьми безобидными и хорошо известными. Из всего того, что они узнали, Ричард с горечью заключил, что Лаймонд, вероятно, с великим трудом добрался в Блуа сам, зная, что дом пуст, и догадываясь так или иначе, что его вот-вот разоблачат или оклевещут. Неведение мешало им действовать — на это, видимо, и рассчитывал Лаймонд. То же неведение обеспечивало и их безопасность.
Тем временем королева-мать, находясь рядом с юной королевой, не собиралась возвращаться в Шотландию, и французский двор с неизменным очарованием старался сделать ее беспокойное пребывание приятным. Правда, прежний блеск потускнел. Никто в Блуа не сажал больше блудниц на коров и не гонял их по городу. Великий пост прошел в Блуа и Амбуазе и закончился тихо, спокойно, вяло, без смеха, сатиры и бойких непристойных куплетов. Тади умер, и так было лучше: все вокруг напоминало о нем, но память была нерадостной.