Ноэль не проронила ни слова, но внутри нее шла лихорадочная работа. Она пыталась вычислить, насколько основательно его обещание. Кит держал ее очень нежно, но в его руках чувствовалась сила. Он явно не собирался отпускать ее, как бы она ни вырывалась. Его взгляд не отрывался от ее лица — на удивление утешающий взгляд, несмотря на все те требования, которые он предъявлял к ней.
— Не может быть, чтобы это сделал кто-то из твоей семьи. Так кто, Ноэль?
Она молчала.
— Мужчина? — От одной только подобной мысли его глаза помрачнели.
Если бы Ноэль не увидела его боль, возможно, ей удалось бы выстоять. Но она не в силах была смотреть, как кто-то мучится, тем более из-за нее.
— Не было никакого мужчины, — тихо ответила она, отворачиваясь.
Кит, не обращая внимания на жестокое жжение в плече, поднял руку и за подбородок повернул ее лицо к себе.
— Тогда кто, Ноэль? Ведь ты же из-за этого расстроилась? Тебе вдруг пришло в голову, что ты станешь просто очередной женщиной в моей жизни, верно? Я прав?
Лавина вопросов обрушилась на Ноэль, и каждый следующий все шире открывал двери в тот мрак, куда она поклялась по своей воле не возвращаться. Она чувствовала, как ее придуманный мир все ближе подступает к опасным, зазубренным краям реальности.
— Пусти меня, — шепнула она.
— Не могу, — прошептал он в ответ. В его взгляде светилось упорство, равное ее собственному, понимание и сочувствие тому, через что он заставляет ее пройти.
Ноэль видела непреодолимое желание заглянуть в ее душу.
— Ты сам не знаешь, о чем просишь, — сказала она, вспоминая всех тех, от кого сумела ускользнуть. В этот раз не удастся. Она не могла оттолкнуть Кита. Он — как благодатный огонь посреди ее ледяной пустоты. Он — сама сила и нежность. Вызов и страх. Он предлагал страсть и не обещал будущего. Он мог причинить ей боль. Он уже сейчас причинял ей боль. Но среди всего этого она поняла одно, самое главное. И эта мысль перевешивала все ее возражения. Чтобы получить свободу, достаточно будет всего лишь слов. Ничего больше. Она всматривалась в него и читала это клятвенное обещание в суровых линиях его лица.
— Я знаю, что я в тебе вижу. Мне больно наблюдать, как ты отгораживаешься от реальной жизни, но ничего не имею против твоего придуманного мира, если только ты и меня туда впускаешь. Я знаю, что мне грозит холод, и только ты своим огнем способна меня согреть. Я знаю, что могу вызвать в тебе желание, но именно оно и пугает тебя. Я честен и открыт перед тобой, потому что не могу предлагать тебе привычные скользкие слова и гладкие обещания, свойственные игре между мужчиной и женщиной.