Она прижала ладонь к губам. Боль от его слов была велика, но еще больнее ранило то, что он счел нужным их произнести.
— Подумай, мой поэт. Стань на секунду реалистом. Разве я могу пройти но лабиринту жизни и смерти в твоем мире и не поставить тебя под удар? Разве у меня есть для этого умение — или ты собирался защищать меня, как ребенка, и при этом рисковать собой? Неужели какие-то мои слова или поступки могли заставить тебя думать, что я приму такую жертву? Что до вещей, то мне просто нужна стабильность. Я не могу так легко, как ты, менять свою личность. Я боюсь. Это просто сказать, но с этим невозможно бороться. Мой страх — это вериги, которые я обречена носить. Я не хотела бы повесить их на тебя.
— Как может быть иначе? Я узнал тебя. Ты меня впустила. Мы соединены. Одним желанием этого не прогнать.
— У меня и нет такого желания. Но я не хочу, чтобы у меня на руках была твоя кровь,
Тупик. Ненавистное ему слово. Бессильная ярость раздирала его, дразня тем, чего он не может иметь и что ему отчаянно необходимо.
— Я от тебя не откажусь. Я сказал тебе это еще в самом начале.
— А я не хочу подвергать тебя опасности из-за моего невежества и страха, — парировала она столь же решительно.
Куин всмотрелся в ее глаза и не нашел там слабости, никакой трещинки, которая помогла бы ему разрушить ее решимость. Он стремительно притянул ее к себе: только так он еще мог ее удержать. С помощью страсти. Это чувство перестало быть зверем, усмиренным твердой рукой, и, подняв голову, вдохнуло огонь его гнева и досады. Лицо Куина исказила гримаса страдания и безнадежного желания. Его силы возросли, вырвавшись за установленные им рамки.
Каприс замерла: ей показалось, будто он сорвал ее с опоры и подвесил над бездонной пропастью. Она оказалась всего в одном ударе сердца от гибели. А ведь это будет не только ее собственная гибель, но и его тоже. Она подняла руку и чуть не заплакала, когда он отпрянул от нее и его ярость стала еще сильнее.
— Пожалуйста, не делай с нами такого, — прошептала она, и голос ее был нежнее самого ласкового прикосновения.
— К черту это слово! — грубо сказал он, и пальцы его сжались сильнее, оставляя на ее теле отметины. — Ты отказалась от нас из-за старых страхов, с которыми мы вместе могли бы справиться. Я дал тебе все!
Из глаз ее полились слезы.
— Ты возненавидишь себя за это! Не уничтожай в себе поэта. Пожалуйста, Куин, не надо! — Каприс сквозь слезы смотрела ему в глаза. Она не сможет противостоять ему, если он решит овладеть ею в гневе. И дело будет не только в том, что он намного сильнее, но и в том, что она его любит: эту цепь ей не порвать. — Пожалуйста! — прошептала она в последний раз и положила голову ему на грудь.