– Нет, нет, – едва слышно шепчет она, словно прочитав мои мысли, – не уходите!
Она хватает меня за руку. Ее ладони мокрые.
Она привлекает меня к себе... Что себе воображает милашка Пеллегрини? Что я скакну к ней под одеяло и стану успокаивать?
Делать мне больше нечего, что ли?
Нет, все-таки все бабы одинаковы! Несколько душноватая атмосфера, приглушенный свет, тет-а-тет с неплохо сложенным парнем – и любая заводится!
Я чувствую на своем лице ее дыхание. Ей было бы спокойнее, если бы я лежал рядом с ней... Отметьте, что она стоит того, чтобы ею заняться, но я здесь не за этим. А кроме того, если коллеги станут делать друг другу подлости, что станет с моралью?
– Послушайте, как сильно бьется мое сердце, – вздыхает она, кладя мою руку под свою левую грудь, которую я немного щупаю. Не экстра-класс, но еще упругая.
У меня начинает кружиться голова. Чувствую, что меньше чем через четверть часа у Пеллегрини появится такое развесистое украшение на голове, что он не сможет пройти под Триумфальной аркой, когда приедет в Париж.
Но мой ангел-хранитель не дремлет. В тот момент, когда я собираюсь начать сеанс, в дверь стучат.
Я сую руку в карман, где лежит моя пушка.
– Войдите!
Дверь открывается Это медсестра и одна из ее коллег.
– Я пришла сделать укол, – говорит она.
Почему у меня сразу возникает ощущение, что что-то не так?
С врачом было условлено, что за Терезой Пеллегрини будут ухаживать, как за настоящей раненой, но колоть будут воду.
– Доктор сказал, что это вас укрепит..
Нет ничего странного в том, что медсестра, отвечающая за восьмую палату (в которой находимся мы), входит со шприцем в руке. Странно то, что ее сопровождает коллега.
– Кто эта мадемуазель? – спрашиваю я.
– Моя сменщица, она скоро заступит на дежурство, – отвечает медсестра. – Поскольку она новенькая, я ей объясняю ее обязанности..
Ничего не скажешь, все нормально!
Так почему у меня появляется неприятная щекотка в груди? Может, из-за голоса девушки? В нем звучит старательно скрываемая тревога... Это практически незаметно, но я обладаю таким козырем, как интуиция, и она мне подсказывает, что тут что-то нечисто.
Девушка взяла руку Терезы, засучила ей рукав и водит по коже пропитанной спиртом ваткой... Тем временем новенькая стоит немного в стороне и внимательно смотрит. Малышка полна сострадания, это видно по ее глазам... Но какого дьявола она все время держит правую руку в кармане своего белого халата?
Я, зевая, обхожу кровать.
– Мне кажется, ей стало немного лучше, – говорю я. Оказавшись рядом с новенькой, я внезапно хватаю ее правую руку. Она пытается вырваться, но уж если я в кого вцепляюсь, то намертво, как бульдог.