— Что же ты хотел сказать?
— Тоня… — Володя еле шевелил языком, все приготовленные заранее слова напрочь выскочили из головы. — Тоня, — продолжал он с отчаянной решимостью. — Я бы очень, крайне хотел, чтобы мы… чтобы мы всегда были вместе… Куда ты, туда и я…
— Вот и хорошо, — заулыбалась Тоня. — Вот и пойдем на бал к математикам. — Она встала. — Ну, что же ты? Пойдем, скоро начнется.
— Нет. — Володя помотал головой и тоже поднялся со скамейки. — Нет, Тоня, ты не понимаешь… Лучше я уйду…
Он потерянно кивнул и, не оборачиваясь, побрел прочь. Она озадаченно смотрела ему вслед. Потом достала зеркальце, поправила волосы — это помогло ей справиться с растерянностью.
— Дивергентный какой-то, — тихо проговорила Тоня.
Она была неправа. Дивергенции, то есть расхождения, отклонения от правил, начались несколько позже.
После объяснения с Тоней Володя провел бессонную ночь. Зато на утренних занятиях он проспал учебный фильм «Обеспечение безопасности при текущем ремонте вспомогательных плазмопроводов». Во второй половине дня он сдавал практикум по приготовлению пищи в вакуумных условиях и только вечером, окончательно освободившись, отправился к Морозову, чтобы отвести душу.
В коридорах общежития было шумно, из-за полуоткрытых дверей слышались голоса, смех, музыка. У Морозова в комнате сидели трое парней, они спорили о чем-то. Включенный кристаллофон выкрикивал какую-то старинную песню из морозовской коллекции, высокий отчаянный голос выводил:
По-о-хранцузски — бутенброд.
По-хранцузски — бутенброд…
— О! Вот кого сейчас спросим! — Морозов подскочил к Володе и втянул его в комнату. — У нас тут разговор зашел о Плутоне. Помнишь, ты мне говорил о докторе Моррисе, ну, об этом планетологе, который безвылазно сидит на Тритоне…
— Да брось, Алеша, — прогудел басом розовощекий юноша. — Одни догадки у Морриса, никаких серьезных доказательств.
— Вот мы и спросим Володю. — Морозов поморщился от слишком уж громкого хриплоголосого хора, грянувшего из динамика кристаллофона. — Сделай-ка потише, Виктор. Так вот, — вскинул он взгляд на Заостровцева, — верно ли, что Моррис…
— Понятно, — прервал его Володя. — Когда-то мать рассказывала, что Моррис видел там «Дерево». У нее в записках есть об этом.
— Что значит «видел»? — сказал розовощекий Виктор. — Если он смотрел в телескоп, то почему не сфотографировал?
— Он снимал. Но на пленке вышло только слабое пятнышко.
— А! — махнул рукой Виктор. — Пятнышко, видите ли. Этому Моррису вечно что-нибудь мерещится.
— Неверно, — тихо сказал Володя. — Есть объективные подтверждения.