Мама всегда говорила мне обо мне: сначала родилась лень, а потом ты. Много лет (как минимум, 5) я безоговорочно принимала это и соглашалась с родительницей — да, сначала лень, потом я. Но, достигнув зрелого возраста (мне исполнилось 6) я поняла, что мама не права — сначала родилось «графоманство», потом лень, а уж потом я. Потому что сочинять я любила больше, чем лениться. Я и грамоте-то обучилась только для того, чтобы записывать свои многочисленные «произведения».
Сначала это были мини-сказки, потом поучительные рассказы. Классе во втором я сотворила повесть о войне, в которой начисто отсутствовал смысл, зато было много душещипательных сцен, в которых бравые солдаты, все, как один геройски погибали, испуская последний вздох исключительно на руках у своих подруг. Спустя год я написала еще одну повесть, смысла в ней было не больше, чем в первой, но зато имелись собственноручно нарисованные иллюстрации. Сей труд я посчитала готовой книгой — и начала ее продавать своим одноклассникам по 2 копейки за штуку. Купили у меня 8 экземпляров, на чем я и успокоилась.
Зуд графоманства возобновился в 11 классе. На этот раз с повестей я перешла на киносценарии, и ваяла их исключительно под голливудских звезд, в частности под Ричарда Гира и Микки Рурка (уж очень мне в то время нравились фильмы «Красотка» и «9 с половиной недель»).
Потом мне взбрело в голову написать исторический роман, что я и сделала. Ваяла я его долго, штудирую историческую литературу, заглядывая в справочники, роясь в архивах. Получилось очень хорошо. Даже издатели согласились, что хорошо — я их забомбила своими рукописями — но ни один не взялся мой роман напечатать. Интересно, легко, достоверно — говорили они — но «не в жилу»… Народ хочет читать детективы. А почему достопочтенные издатели решили, что народ хочет читать только их, мне не ясно до сих пор. Вот я, например, тоже народ, но книги других жанров проглатываю с большим удовольствием.
И с тех самых пор я постоянно заставляю себя написать детектив. Вернее, сажусь за компьютер с установкой — пишу детектив, пишу детектив… А встаю с мыслью, что получается роман о любви. Или того хуже — социальная драма. Вот, например, взять мой последний труд «Преступная страсть». Начинался он, как классический детектив: труп на 6 странице, умница-следователь, героиня-дурочка, вечно попадающая впросак, а чем кончился? Умница и дурочка повлюблялись друг в друга, наперекор судьбе, ее мужу-извращенецу, его жене-алкоголичке и мне, автору. Потом спелись и извращенец с алкоголичкой, заделали ребенка-дегенерата. Дальше больше: странице на 75 появилась мама извращенца, такая я же яблоня, что и яблоко — лесбиянка. И алкоголичку соблазнила… Короче, не детектив у меня получается, а мексиканский сериал с сексуальных уклоном.