Доставая в темноте из чехла помповое ружье и на ощупь отыскивая на нем кнопку предохранителя, я с умилением вспоминала колотушку Хмелевской, которую пани Иоанна в романе «Что сказал покойник» с успехом использовала в борьбе против международной мафии. Засунув на всякий случай в карманы халата складной нож и несколько шурикенов[5], я надела на ноги спортивные тапочки на тонкой резиновой подошве и через люк в потолке кухни выбралась на чердак. Во время всех этих процедур собака, как ни в чем не бывало, продолжала, тихо посапывая, дрыхнуть на моей кровати. Выбираясь через другой люк на крышу, я подумала, что с охотой поменялась бы с ней местами.
К счастью, ремонт крыши еще не был доведен до конца, и с задней стороны дома к стене была приставлена лестница. Цепляясь за страховочные веревки и безмолвно проклиная все на свете, я соскользнула по алюминиевому покрытию к краю крыши и, чуть не потеряв равновесие, ухитрилась-таки перебраться на лестницу и спуститься вниз.
Взяв проклятое ружье наперевес, я, пригнувшись, стала красться вдоль стены дома. Весило оно, как мне казалось, по меньшей мере тонну, и мне вдруг стало до боли жаль спецназовцев, которые со всей этой хренотенью день и ночь таскаются по горам или болотам, чтобы пострелять в таких же несчастных, обремененных оружием мужиков. Впрочем, похоже, им это нравится. У каждого свое хобби.
Глаза, уже привыкшие к темноте, стали лучше различать контуры кустов и деревьев. Злоумышленника я обнаружила у парадной двери. Наклонившись над ней, он, похоже, что-то делал с замком.
Помня, что угрожать оружием с близкого расстояния, особенно в упор, ни в коем случае нельзя, поскольку в такой позиции профессионал способен обезоружить тебя в доли секунды, я остановилась от него метрах в пяти, и, вспомнив соответствующую сценку из американского боевика, злобно рявкнула:
— Стоять на месте, падла! Пошевелишься — и ты труп!
Злоумышленник вздрогнул и что-то уронил.
«Может он подкладывал бомбу? — с ужасом подумала я. — Господи, хоть бы эта штука не взорвалась!»
Затем темная тень распрямилась и повернулась ко мне.
Сообразив, что я упустила из виду что-то очень важное, я лихорадочно передернула громко клацнувший затвор и истерически заорала:
— Не двигаться! На колени! Руки на затылок!
— Я и без ружья готов встать перед тобой на колени, — насмешливо произнес по-испански незнакомец. Этот голос я бы не спутала ни с каким другим.
— Луис? Это ты? — чувствуя, как от облегчения у меня подгибаются коленки, но на всякий случай продолжая целиться, спросила я.