— Двух я возьму для жизнестойкости, одного для чутья и одного для метаболизма. Сможешь ли ты выбрать для меня самых лучших!
Кейлин уверенно кивнул.
После завтрака Иом и Габорн удалились в спальню, оставив Хроно в приемной.
Иом здесь было неуютно. Огромная кровать, украшенная понизу резными фигурками шутов и лордов, с резными же ананасами в изголовье, еще неделю назад принадлежала се отцу и матери. На столике в эркере, где по утрам было больше света, в ларце лежали духи матери и притирания. В шкафу висело отцовское платье: из Мистаррии Габорн привез с собой немного, и потому кое-что из одежды короля Сильварреста оставил себе.
Но даже больше, чем вещи, Иом напоминали о родителях запахи. Подушка пахла волосами матери, ее телом, ее духами.
«Сказать ли ему об этом?» — подумала она.
Иом уже поняла, что ждет ребенка. Они были женаты всего четыре дня, но что-то непривычное появилось в теле. Даже Миррима заметила, что она изменилась. «Вы светитесь», — сказала она.
Но действительно ли это значит, что будет ребенок? Иом засомневалась. И не решилась рассказать Габорну.
Иом присела на кровать, ожидая, что Габорн сядет рядом, но он прошел мимо нее к окну и, глубоко задумавшись, долго смотрел на юг.
— Ты уже решил, что делать? — спросила она.
Еще перед самой свадьбой Габорн не знал, что ему делать с Радж Ахтеном, какой удар будет следующим. Король Земли, он приходил в смятение от одной только мысли о том, чтобы отнять жизнь у человека, пусть даже этот человек враг. Утром же он очень встревожился, услышав новые сообщения о передвижениях Радж Ахтена.
Иом обрадовалась решению короля отправиться на охоту, надеясь, что за несколько дней вдали от повседневных забот он приведет в порядок свои мысли, да и люди его за это время немного успокоятся.
— Ты будешь принимать дары? Тысячи людей предлагают тебе себя в Посвященные.
Габорн задумчиво наклонил голову.
— Не могу, — сказал он. — И все больше и больше убеждаюсь в том, что этого делать нельзя.
Неделю назад они оба потеряли отцов. Тогда Габорн еще не отказывался от даров, собираясь, чтобы остановить Радж Ахтена, взять силу и ловкость у тысячи человек, жизнестойкость у десяти тысяч и метаболизм у сотни.
Но теперь он этого сделать не мог. Брать у людей дары было не безопасно. Даже если их отдавали охотно. Тот, кто отдал силу, мог внезапно умереть от сердечного приступа. Тот, кто отдал ловкость, не мог даже должным образом переварить пищу, у него плохо работали легкие, и в конце концов умирал от желудочных колик или удушья. Тот же, кто отдавал жизнестойкость, мог, начнись в замке какая-нибудь эпидемия, погибнуть от любой заразы.