Склонившись к конскому уху, принц шепнул:
— Друг мой, мы должны ехать быстро, но не поднимая шума.
Конь кивнул. Габорн не мог судить, насколько хорошо были поняты его слова. Разумеется, жеребец не был способен полноценно, воспринимать человеческую речь, но, получив дары ума от других лошадей, откликался на некоторые словесные команды. Иные люди проявляли куда меньшую сообразительность.
Поначалу принц не решился ехать верхом и повел коня в поводу. Понимая, что и впереди и позади войска Радж Ахтена вьются конные патрули, он не хотел, чтобы его вырисовывающийся в тумане силуэт стал мишенью для какого-нибудь лучника.
Принц припустил бегом и скоро набрал темп, который мог легко поддерживать в течение всего дня. Вокруг простирались затянутые странным туманом, неестественно тихие и пустынные луга.
Из-под его ног бросались врассыпную полевые мыши, с дуба прокаркала одинокая ворона. Облачком взмыла в воздух воробьиная стайка. Откуда-то из леса донеслось мычание коровы, которую некому было подоить. Все это, так же как шелест травы и приглушенный стук конских копыт, не могло отвлечь Габорна от размышлений. Пробегая по скошенным лугам и сжатым полям, он оценивал свои возможности.
По меркам Властителей Рун, принц не был слишком могуч, да никогда и не стремился к могуществу, оплаченному ценой человеческих страданий. Ему не хотелось бы жить с чувством неизбывной вины.
Однако, уже после его рождения отец стал приобретать для него дары: два ума, три мускульной силы, три жизнестойкости и три изящества. Он обладал зрением двоих человек и слухом троих, пятью дарами голоса и двумя обаяния.
Все это давало определенные преимущества, но в открытом бою принц едва ли смог бы выстоять против «Неодолимых» Радж Ахтена. У него не имелось дара метаболизма, к тому же он пустился в путь без доспехов. При таких обстоятельствах ему приходилось рассчитывать лишь на хитрость, отвагу да резвость верного коня
По пути Габорну встретились еще два дома — обитатели обоих были убиты. У первого из них принц задержался. Он нарвал в саду яблок, дал поесть коню, и несколько штук положил в карман.
За последним домом поля кончались — впереди виднелась густая поросль дубов, кленов и ясеней. Здесь начинался Даннвуд. Листва на деревьях уже поблекла. В других местах это происходило в самом конце лета, но здесь, в низинах, лес надевал осенний наряд раньше. Следуя вдоль опушки, Габорн учуял запах кожи, конского пота и смазанной брони. Но на виду никто не показывался.
Принц нашел уходившую в лес, проложенную дровосеками тропу и задержался у самой кромки деревьев, чтобы подтянуть подпругу. Он уже собирался вскочить в седло и пустить коня во весь опор, как, вдруг, услышал треск ломающихся ветвей.