Номи воспринимала напрямую не смолкающий ни на мгновение хоровой мультиголос, внутренним зрением она созерцала никогда не меркнущее мозаичное мультишоу вездесущей компьютерной системы Танжер-Беты. Сеть пронизывала техногенное тело базы подобно тому, как нервы, кровеносные и лимфатические сосуды пронизывают живой организм.
«Я — ровесница текущего первого века нового тысячелетия, третьего тысячелетия космической эры», — думала Номи, неторопливо бродя повсюду и стремительно переполняясь впечатлениями.
«Двадцать шесть стандартизированных договорных лет миновало с момента моего и его появления. Он — несётся вскачь, летит на полный вперёд, расширяет Пределы, а я, выясняется, всё это время сиднем сидела по горло в болоте. И просидела бы до смерти, захлёбываясь, если бы не решилась вырваться, и если бы не Его Величество Случай, избравший своим орудием Турбо Фана… »
Она вспомнила некоторые подробности побега из «милого, милого дома», и невесело улыбнулась.
«Но я могу хотя бы тем утешиться, — обнадёжила себя Номи, — что мне ещё совсем мало лет. Миновала едва-едва пятая часть срока звучания жизни, возможно отмеренного мне судьбой до кодЫ-смерти. Совсем девчонка. Буду считать: чёрно-расистская клоака Кисуму-пять была всего лишь прелюдией, симфония — впереди. Вот только бы они меня Шоколадкой-то не звали, э-эх! Не объяснишь ведь им, что это прозвище, принимаемое ими за приятельски ласковое, определение для меня — констатация моей постыднейшей СВЕТЛОСТИ и является точным аналогом древнеземного „грязного ниггера“. Только с цветовым разворотом на сто восемьдесят градусов. И потому ранит меня это словечко, оскорбляя до глубины души. На моей проклятой родине шоколадными называют только нас, париев, имеющих несчастье родиться с оттенком цвета кожи более светлым, чем исконно-зулусский, „правильный“, иссиня-чёрный… Представляю, как бы меня дома обзывали и травили, если б ещё вдобавок узнали о том, что я слышу не только ушами и вижу — не только глазами… Ну и забодай их дхорр!»
Номи послала жестокое проклятие, заимствованное у стэпняка Боя, на жёстко-курчавые головы ортодоксальных кисумуан и постаралась выбросить горькие воспоминания из головы, всецело погружаясь в бурлящий океан новых впечатлений.
Впечатлений уж накопилась неподъёмная масса, и они всё продолжали прибывать! Сценки уличной жизни Танжер-Беты завораживали, отталкивали, манили, претили, вызывали одновременно рвотные позывы и острейшее восхищение…
И смех. Иногда.
К примеру, невозможно было удержаться от улыбки, приметив напылённую на стенке одного из коридоров надпись: «Жертвуйте эквы на Программу психиатрической помощи душевнобольным и одержимым, а не то поубиваю всех!!!»