– Знаешь, Корнеич, у меня на этот счет свое мнение… Был ли он вообще, этот пресловутый Иуда? Может, и не было его вовсе, а? Может, Христос выдумал его поступок от отчаяния. Это все-таки получше будет, чем признаться в том, что ты ничему путному так и не сумел научить своих апостолов. Лучше один предатель, чем двенадцать равнодушных трусов.
– Ты хочешь сказать – лучше один явный, чем двенадцать тайных. Равнодушие – это ж, как ни крути, молчаливое предательство Общего… Да нет, я знаю – был он… Иуда. Был…
Сол пристально поглядел на Корнеича.
– Откуда в тебе это, старик?
– Знаешь, сынок… – помолчав, сказал Корнеич. – Был такой умный прапредок, жалко не мой. Звали Спиноза. Он говорил: «Бедность – второе наказание после смерти». Наверное, он не ведал рабства. Ведь рабство – оно как бы апофеоз нищеты. Даже тело не является твоей собственностью. Только дух… У кого его еще не вышибли. Наказание рабством – вот высшая кара. Высшая пожизненная мера. А смерть – она просто вне конкуренции. Нулевая, так сказать.
– Бедность – второе наказание после смерти… – пробормотал Сол, думая о чем-то своем. – А ведь и правда… До тела еще не везде добрались. А вот почву из-под ног у этого тела вышибли… Корнеич, верно ведь – земли-то под ногами нет. Нет ее, Земли нашей. Отняли у нас Родину. Чем мы лучше нищих?.. Побираемся по всему космосу.
– То-то и оно, Сол, не подохнуть можно везде, даже в рабстве. Да вот можно ли это назвать жизнью? Я ведь не зря говорил тебе про Иуду. Это МОЙ ПРАЩУР. Я из его проклятых в веках потомков… Кому-то всегда приходится расплачиваться за триумфальное восшествие Спасителя человечества… Сколько себя помню – в роду только и было рассказов о том, кто больше мучился. Рабство – это ведь моя судьба, мое пожизненное состояние. Мои предки – все как один влачили жалкое существование… еще там, в колыбели человеческой цивилизации. На Земле… Один строил какие-то гигантские каменные пирамиды. Тогда среди тиранов было модно пытаться быть богом, вот и строили искусственные горы… Другой был живым придатком весла на каком-то древнем водоплавающем судне со странным названием… кажется, галерея. Так с веслом в обнимку и пошел на дно в каком-то из морских сражений… Еще один сгинул в концентрационном лагере… Были такие ублюдки, опять взяли на себя смелость – попробовали быть богами, занялись чисткой рас и народов… Именовали себя фашистами. И по сей день в космосе жива их идеология, процветает… А пращур мой изошел дымом в трубу крематория в Заксенхаузене, так тот лагерь звался… Ох сколько нас было, потомков Иуды, всех сразу и не припомнить. Вот и я, наследственный раб, продолжаю их тяжкую стезю. И нету нам искупления, хотя искупаем не свой грех, а Спасителя… Но так хотелось помереть свободным! Вот я и подался с вами.