– Уф, – сказал он, оказавшись на улице, – Как его разбирает, а? Ты заметила?
– Не понимаю, – хмурясь, сказала Ирина, – зачем ты все это затеял?
– Я хочу, чтобы эти шакалы передрались насмерть, – ни капли не кривя душой, ответил Илларион. – Тогда мы с тобой будем чувствовать себя гораздо свободнее, потому что им будет не до нас.
И потом, они оба мне просто до смерти надоели. Я буду только рад, если они устроят здесь войну и дадут эфэсбэшникам повод взять себя за задницу.
– Резонно, – сказала Ирина, – но неубедительно. По-моему, ты просто донкихотствуешь.
– Брось, – отворачиваясь, сказал Илларион.
– Это не ответ. Я таких вещей не понимаю и поэтому боюсь. Да что там, я в них просто не верю.
– Это бывает, – сказал Илларион. – Трудное детство и тому подобное. Просто расслабься! Пойдем-ка лучше перекусим, а то нам в дорогу скоро.
Ты готовить умеешь?
– Нет.
– Значит, опять консервы, – вздохнул Забродов. – Я-то умею, – признался он, пропуская Ирину в дверь отведенного им 'гостевого' коттеджа, – но ленюсь.
– Наплевать, – сказала она. – Слушай' рыцарь, а не мог бы ты еще раз приласкать бедную пастушку перед дальней дорогой?
Илларион украдкой взглянул на часы.
– Мог бы, – сказал он, – вот только надо побриться.
– Для разнообразия сойдет и так.
– Что ж, – сказал он, хватая ее на руки и ногой открывая дверь спальни, – крестовые походы и голод – понятия взаимодополняющие. Только как же мое сходство с автоматом?
– Чепуха, – сказала она, откидываясь на подушки. – Небритых автоматов не бывает. Только запри дверь.
– Что за хреновина? – потряс головой башнеподобный Федоров, глядя, как из ворот склада выползает знакомая фура с надписью 'Мебель'. – Отпустили его, что ли? Или это не тот?
– Машина та, – прошелестел Говорков с заднего сиденья и нервно поправил очки.
– Неужели мусора лопухнулись? – поразился Федоров. – Вот это номер!
– Я бы не стал на это рассчитывать, – тихо сказал Говорков.
Кореец Хой, как всегда, промолчал, провожая удаляющийся трейлер припухшими щелочками глаз.
– А эти куда подевались? – поинтересовался Федоров, имея в виду черную 'Волгу' и хлебный фургон.
Тут ворота снова распахнулись, и обе машины гуськом выкатились на улицу.
– Трогай, – тихо приказал Говорков. – До шоссе поедем за ними, а там посмотрим.
– Заметано, – сказал Федоров, запуская двигатель.
Черный 'пассат' с тонированными стеклами осторожно выбрался из укрытия между заляпанным навозом трактором и голубым почтовым фургоном и покатился следом за хлебовозкой, соблюдая приличную дистанцию и по мере возможности прячась за попутными машинами.