'Вот черт, – обескураженно думал он, пока хозяйка за его спиной приводила себя в порядок, – что же это она имеет в виду? Что значит – приготовилась? У них на заводе что же, часто людей ножами тычут? Может, это у них там профессиональное заболевание такое?'
– Простите, Анна Андреевна, – осторожно заговорил он, – но не объясните ли вы, что означают ваши слова? Вашему мужу кто-нибудь угрожал?
– Угрожал?.. Да нет.., впрочем, не знаю. Может быть.
– Значит, не знаете... Откуда же такая уверенность в том, что его жизни угрожала опасность?
– Он сам об этом говорил много раз.
– Что же он говорил? – хищно подобрался Лямин.
– Что говорил? Да так прямо и говорил: зарежут они меня когда-нибудь, Андреевна.., тот же Колька Зверев и зарежет, у него рука не дрогнет, совсем на ножах своих помешался...
– Так и говорил?
– Так и говорил.
'Как в воду глядел', – подумал Лямин.
– Значит, Зверев, – задумчиво повторил он. – А вы его лично знали?
– Зверева? Да нет. Муж вообще никогда не приводил сослуживцев домой, считал, что работа должна оставаться на работе, а дом должен быть домом.
– А еще какие-нибудь фамилии он в этом контексте называл?
– В этом.., как вы сказали?
– В связи с угрозой своей жизни.
– А... Нет, других фамилий он не упоминал.., он вообще редко говорил о работе... Только однажды.., у него там начались какие-то неприятности, он пришел домой мрачнее тучи, выпил водки и стал говорить... Я даже не знаю, замечал ли он меня в это время или разговаривал сам с собой... В общем, я поняла, что он впутался в какую-то темную историю. Что-то они там воровали у себя на заводе, а его им никак невозможно было обойти, ну, ему и предложили долю. А у нас тогда как раз с деньгами стало очень туго: дочка учится, сбережения наши банк украл... Короче, он согласился. А потом, вроде бы, захотел на попятный, да ему уж не дали...
– Фамилии сообщников он называл?
– Нет, только Зверева. Да ведь я вам объясняю, что это и не разговор был даже, а так.., не знаю что.
– А после того случая вы с ним на эту тему не говорили?
– Нет. Подошла я к нему как-то раз с этим разговором: покайся, мол, да нас с дочкой пожалей...
– А он?
– А он только глянул этак исподлобья да и говорит: поздно, мать, каяться, теперь уж до конца...
Завод-то ведь у них не простой, знаете...
– Постарайтесь припомнить поподробнее, что именно он тогда говорил, – попросил Лямин. – Для следствия может быть важна любая мелочь, понимаете?
– Понимаю, вот только подробностей-то и не было никаких.
Что-то про участок, про контейнеры... Я тогда, грешным делом, ничего не поняла, а теперь уж и не упомню. Вроде бы контейнеры эти самые они отправляли в какой-то Молодежный...