– Вот что, Капитоныч, – тоном ниже сказал директор, – это дело необходимо прояснить. Что же это такое, в самом-то деле: какая-то шваль будет нас раздевать, а мы станем сидеть сложа руки?
– Сведения совсем свежие, – все тем же шелестящим голосом сказал Говорков, – и нуждаются в проверке. Я ни за что не представил бы на ваше рассмотрение такой сырой материал, не будь дело таким важным. Разумеется, все необходимые меры будут приняты, и ситуация разъяснится в ближайшее время. Не беспокойтесь, Игорь Николаевич, груз будет возвращен.
– Твои бы слова да богу в уши, – вздохнул директор. – И что за народ кругом, скажи ты мне, Капитоныч? Одному тебе можно доверять.
Говорков молчал, изредка помаргивая морщинистыми веками, – точь-в-точь ящерица на солнцепеке.
Слова насчет доверия были простым сотрясением воздуха, и оба собеседника это прекрасно понимали.
– Кроме версии о случайных людях, соображения есть? – спросил наконец директор, чтобы прервать затянувшееся молчание.
Говорков беспокойно задвигался на стуле, почесал переносицу под массивной оправой очков, пошарил зачем-то в карманах синего халата и снова сел ровно.
– Возможно, это Ирма, – сказал он. – У нее много знакомых на той стороне. Она имела возможность все это организовать.
– Да, – согласился директор, – это может быть.
Хотя поверить трудно.
– Я бы сказал, что верить в это не хочется, – тихо поправил Говорков.
Подумав, директор решил, что он прав, – верить в такой оборот событий действительно не хотелось. Если эту кашу заварила Ирма, то под угрозой могли оказаться и последующие грузы, что могло, в свою очередь, заставить искать другой район переброски. Такая операция была бы сопряжена с огромными и совершенно непредвиденными убытками, на фоне которых потеря пятидесяти килограммов вольфрама выглядела бы каплей в море.
– Слушай, Капитоныч, – сказал он, – может быть, ты сам туда съездишь? Осмотришься на месте, разберешься, что к чему... В общем, решишь вопрос. А?
На несколько секунд повисло молчание, показавшееся директору особенно тягостным. Потом Говорков едва слышно вздохнул и спросил:
– Когда выезжать?
Вопрос был чисто риторическим и служил, в основном, для выражения согласия. Кроме того, этим Говорков лишний раз подчеркивал свое подчиненное положение, старательно подслащивая начальству пилюлю, которую тому – и они оба это знали – в любом случае придется проглотить. Тем не менее вопрос был задан и требовал ответа.
– Чем скорее, тем лучше, – сказал директор, избегая смотреть на Говоркова. После разговора с этим ящером у него всякий раз оставалось неприятное ощущение, что о него вытерли ноги.