– Конечно, – сказал Плешивый. – Капитан Забродов, военный пенсионер. Бывший связист, кажется.
– Он самый, – подтвердил Илларион, и сам толком не помнивший, какая именно специальность значится в его пенсионном удостоверении и значится ли там что-нибудь подобное вообще. – Нехорошо обижать пенсионеров, как вы полагаете? Кстати, вы знаете мое имя, а я вашего не знаю. Это несправедливо. Не называть же мне вас, в самом деле. Плешивым.
У Гуннара покраснела шея, а глаза в зеркальце вдруг сузились и сделались похожими на щелочки.
– Почему Плешивым? – спросил он, и Илларион в который раз подумал, что психология стареющего мужчины – темный лес.
– На той стороне вас все так называют, – спокойно ответил он. – Лично я всю жизнь считал, что клички унижают человеческое достоинство.
– А какая кличка была у вас? – неожиданно поинтересовался Плешивый.
– Последняя?
– Ну, хотя бы последняя.
– Перед моим уходом в отставку меня называли Асом, – скромно ответил Илларион.
– О! – с ироническим уважением сказал его пленник. – Это, конечно, не Плешивый. Можете называть меня Гуннаром, – представился он.
– Очень приятно, – сказал Забродов. – Итак?..
– Что – итак? – переспросил Плешивый Гуннар. – Я никак не пойму, чего вы от меня хотите.
– Мою машину. Мое ружье. Мой телефон. Еще одну машину – вишневый 'Москвич' – вместе с украденным вашими людьми грузом. Мне она, честно говоря, не нужна – я с недоверием отношусь к отечественным автомобилям, – но вот Старцев просто рвет и мечет. Ему зачем-то позарез нужна эта развалюха. Подозреваю, что его в первую очередь интересует груз.
– Так, – сказал Плешивый Гуннар, сворачивая на боковую дорогу. – Позвольте узнать, кто вы такой?
– Просто военный пенсионер, – честно сказал Илларион. – Я приехал сюда отдохнуть.
– Здесь великолепный климат, – заметил Гуннар. Оставалось только гадать, была в его голосе ирония, или она просто почудилась Иллариону. – Ну, а при чем тут Старцев?
– Он попросил меня вернуть груз. Так как я все равно собирался наведаться к вам, чтобы узнать о судьбе своей машины, мне ничего не оставалось, как согласиться. Надо вам сказать, что Старик умеет быть убедительным.
– Сколько он вам пообещал? – спросил Гуннар.
– Восемь процентов. Остановите-ка машину.
Мне не нравится, что мы забираемся все глубже в лес. Ни один человек, имея у себя за спиной автоматчика, который держит его на прицеле, не полезет по доброй воле в эту чащу, если у него нет козыря в рукаве.
– А вас не проведешь, – констатировал Гуннар, останавливая машину и дисциплинированно затягивая ручной тормоз.