Причесан, умыт, не воняет потом, чисто выбрит — значит, добился для себя решения всех вопросов с личной гигиеной. Тот же самый тренировочный костюм выглядит гораздо аккуратнее, чем у Пашутинского. Наверное, именно спокойствие и уверенность не дали повода излишне на него давить.
— Объясните тюремному начальству, чтобы они не рассчитывали на закрытый процесс, — внушал тем временем арестант изнывающему от жары Приходько. — Все попытки давления вылезут на свет, попадут в прессу. Сразу поставьте себя на должный уровень: не вы здесь должны заискивать, заискивать должны перед вами. Все должно соответствовать международным нормам: когда следствие закончится, я тоже должен получить материалы для ознакомления. Определимся с линией защиты и не будем от нее отступать ни на шаг.
Приходько уже понял, что фокус МИДа с признанием в арестованных сотрудников спецслужбы оказался для них совершенно неожиданным и здорово осложнил жизнь. Во время консультаций в Москве адвокату объяснили причину. У катарцев, похоже, достаточно улик. Версию насчет двух инженеров-нефтяников защитить будет трудно. Если упрямо на ней стоять, это может осложнить дальнейшие переговоры о помиловании и выдаче. Если линия обороны прорвана в нескольких местах, лучше сразу организованно отойти на вторую укрепленную линию. Остается более разумный вариант: признать в арестованных согражданах сотрудников ФСБ — якобы их отправили на сбор свежей информации о международных террористах, о Яндарбиеве в том числе.
* * *
Прибытие адвокатов из России заставило катарцев поумерить пыл. Пашутинского оставили в покое, Веденеева перестали донимать круглосуточным шумом и светом. По всей видимости, решили, что улик достаточно, можно обойтись без признания самих обвиняемых. Гораздо важнее соблюсти нормы и представить суровое катарское правосудие образцом законности.
Затягивать с началом процесса не стали — в ходе предварительного слушания было оглашено обвинение. Арестованных доставили в зал поодиночке, они так и не смогли увидеть друг друга.
Когда Олег, скованный наручниками с лейтенантом полиции, поднимался по мраморным ступенькам, проходил через фойе с арабской вязью на стенах в отделанный мрамором зал, он впервые оценил собственную скромность, нежелание быть на виду. Возможно, эта черта характера и привела его в ФСБ. Сейчас, когда все глаза были устремлены только на него, он чувствовал себя не в своей тарелке.
Он заявил, что не признает свою вину ни по одному пункту обвинений, и тут же был отправлен обратно в камеру — на сегодня суд больше не нуждался в его присутствии.