— К негодяю вы сами меня послали. Только негодяи носят такие тонкие усики.
— Давайте заключим джентльменское соглашение. Обещаю больше вас никуда не посылать и не давать никаких поручений. Отдыхайте, делайте покупки, любуйтесь достопримечательностями. Вы видели огромный аквариум в бывшем дворце шейха? Съездите в «Аладдин» — это здешний вариант «Диснейленда», в «Хаятт Плаза», наконец. При одном условии: не заводить знакомств, не садиться в частные машины и возвращаться в номер не позднее десяти вечера.
— А вы мастер тонких комплиментов. Если бы нас кто-то подслушивал, люди бы решили, что вы здесь разговариваете с юной шестнадцатилетней особой… Только не надо меня учить. Еще неизвестно, кто из нас лучше разбирается в людях. Если хотите, могу вас познакомить с моими новыми друзьями. При одном условии: не говорить о нашем деле и ничего у них не просить. Предоставьте это мне.
* * *
Как в любой мусульманской стране, воскресенье в Катаре был рабочим днем. В воскресенье Веденеев и Пашутинский впервые оказались в зале суда вместе. Олега поразил вид напарника — исхудавший, с воспаленными глазами, как будто его держали не в камере, а в земляной яме. Очень скоро выяснилось, что с Володей в самом деле обошлись гораздо суровее.
Россиянам не разрешили сидеть рядом — в большой клетке поставили решетчатую перегородку и по обе стороны от нее посадили охранников, чтобы исключить общение. Но когда в качестве свидетеля обвинения появился некий полковник Дауд, начальник оперативно-следственной группы, Олег сразу заметил, как дернулся и вскочил на ноги напарник.
— Я хочу сделать заявление, — он сдерживался из последних сил, чтобы говорить спокойно.
Обернувшись, адвокат сделал предостерегающий жест.
— Этот тип заправлял всей травлей, — у осипшего от волнения Пашутинского, надулась вена на лбу. — Хватило наглости вызвать его сюда! — возмутился он.
Приходько быстро переориентировался: момент в самом деле не стоило упускать. Он повторил просьбу устами катарскгго адвоката, сидевшего с ним бок и бок. Судья медленно и глубокомысленно ответил, что выслушает заявление на следующий день, когда полковник Дауд закончит давать показания.
В отличие от судьи начальник оперативно-следственной группы говорил быстро и по-военному четко. Катарский адвокат не успевал все переводить для Приходько. Пашутинский вообще ничего не понимал. И только Олег, свободно владевший арабским, с возрастающей озабоченностью слушал показания. По словам полковника, выходило, что Володя признался в главном.
Отчитавшись перед судьей, Дауд отправился прочь из зала. Приходько заторопился, вскочил на ноги, тряся щеками и пышной грудью. Ему важно было сделать заявление о недозволенных методах и сразу же задать «свидетелю» важные вопросы.