Лиловые лепестки сон-цветов устилали подножие деревьев и беседки, скрадывали звук шагов. Лоцман впервые обратил внимание, что лепестки не сохнут и день за днем лежат свежие, будто осыпались только что. Удивительно: здешний мир не меняется, а проданные Лоцманы за несколько дней превращаются в полутрупы.
Северянин вошел в беседку, уселся на скамью и указал охранителю мира место напротив. Сквозь кружево каменной резьбы внутрь втекал теплый свет вечернего неба, расцвечивал стены и пол золотисто-розовыми пятнами.
— Я слушаю тебя, незнакомец.
Сухой тон порядком задел Лоцмана; охранитель мира рассчитывал, что Ингмар одумался. Он постарался скрыть досаду.
— Инг, я не возьму в толк, что на вас накатило. Почему вы… почему ты меня не узнаешь? — Дурацкий вопрос: если на актеров нашло затмение, они не смогут это объяснить.
В голубых глазах Ингмара стоял холод северных льдов.
— На внешность я тебя прекрасно знаю. Ты как две капли воды похож на нашего Лоцмана.
Выходит, его принимают за двойника-самозванца?
— Инг, послушай. Мне целый день твердили, что проданный Лоцман не возвращается домой и умирает в Кинолетном городе. Я видел, как это бывает. Лоцманы опускаются, теряют человеческий облик и в конце концов гибнут. Их продают за какие-то нелепые суммы и заставляют подписывать гнусную бумажку — обязательство ни во что не вмешиваться и не вредить Богине. Комендант города меня долго убеждал… Но я не подписал, понимаешь? И не потерял возможности творить. Я им сделал бомбу и посулил взорвать город; комендант перетрусил и выставил меня из Кинолетного. А летчик сказал, я первый Лоцман, который возвращается.
— Зачем ты лжешь?
Он вздрогнул от неожиданности.
— Это правда.
— За кого ты меня принимаешь? Актер всегда знает своего Лоцмана, ощущает его нутром. А от тебя нет такого ощущения.
— Не забудь: я — проданный Лоцман. Всё изменилось, и твое ощущение тоже. Ну скажи: с кем ты поутру читал «Последнего дарханца»? И кого уговаривал убраться в затуманье, пока не поздно? Для кого молол языком и чуть не сдох, нарушая запрет? Разве ты был в пустых комнатах не со мной?
— Ну, допустим. — Недоверие Ингмара поколебалось. — Говоришь, не утратил способность творить? Тогда сделай вертолет кино.
— Как это — вертолет? Кино само прилетает.
— Маленький, чтоб умещался на ладони.
— Ты просишь модель? — Охранитель мира выудил нужное слово из толпящихся кругом слов и понятий.
— Да, прошу модель. Итак?
Лоцман встал на ноги. У него получится — ведь он, уже проданный, сотворил бомбу и заставил себя увидеть Замок. Непременно получится… Однако ощущение власти над миром не приходило, мускулы отказывались застыть в напряжении, легкие просили воздуха, и он не мог задержать дыхание. Не удалось. Он опустился на скамью.