Любопытно все-таки, кого из сотрудников спецслужб следует особо ценными, высокопродуктивными: кто без промаха стреляет по движущимся объектам, мастерски водит машину или отличный взломщик компьютерных серверов и друг хакеров? Или тот, у кого ближайшие родственники — крупные банкиры? И какая спецслужба продуктивней и полезней обществу — та, у которой никто критически не заикнется в адрес политического режима или та, под патронажем которой работают серьезные аналитические центры ведущих университетов страны и чьи научно-корректные политические прогнозы позволяют достаточно точно предвидеть развитие главных геополитических процессов в мире на несколько десятков лет? Какая спецслужба нужнее — та, что истово хранит всевозможные секреты или та, что помогает своим корпорациям успешно внедрятся со все новыми видами продукции на мировые рынки, вытесняя оттуда всевозможных конкурентов?
В государстве, обществе практически нет социальных групп искренне, кровно заинтересованных в том, чтобы траты на спецслужбы были бы высокоэффективны, шла бы их постоянная оптимизация. Так ставить проблему столь же неуместно, как и пытаться вести с прибылью балансы «траты — обретения» на армию, полицию, которые никогда не оперировали в своей работе понятием «себестоимость». Бесспорным стоит считать здесь только один «экономический» параметр — при длительном недофинансировании армия, полиция приходят в упадок вместе со своим вооружением и снаряжением. Что автоматически включает активность армий противников, преступность. И тогда, если успевают, политики валом валят все средства, которые только успевают собрать, в обновление и наращивание вооружений, подготовку офицерского корпуса и. т.п. Высшая планка расходов на военные или полицейские функции ограничена только финансовыми возможностями государства, динамикой роста его экономики, позволяющей, по крайней мере, не сильно отставать в мировой гонке вооружений.
Экономические прибытки от своей невоюющей армии — не репарации и контрибуции, а прежде всего неприкосновенность запасов собственных национальных ресурсов, освоенных рынков. Никто из властвующих никогда не печалился, не сожалел о каких-то чрезмерных бросовых военных расходах: тратились деньги не свои, при их нехватке можно было делать разнообразные заимствования, вроде всевозможных невозвратных займов у населения, банков, иностранных кредиторов. В непрерывно воевавшей России времен Петра I налоги брали по любым экзотическим поводам: за усы, бороду, за дым и т.п. Более того, военные расходы во все времена легче всего было безнаказанно красть, присваивать путем немыслимого завышения цен на вооружения, военное снаряжение, поставки продовольствия (самого худого, как правило): «Война все спишет!». Никому никогда не приходило в голову проверять правильность, целесообразность расходов Генерального штаба воюющей страны, находящейся на особом правовом режиме, когда почти вся полнота исполнительной власти у военных: комендантов гарнизонов, начальников комендатур, военных прокуроров и военных трибуналов, действующих исключительно во имя исполнения главного девиза войны: «Все для фронта, все для победы!». Любая газетная публикация о казнокрадстве в воюющей армии была бы расценена как работа в пользу врага с немедленными жесточайшими санкциями. В мирное время статьи военных расходов в основном засекречены и если и подлежат каким-либо проверкам, то только внутриведомственным, результаты которых содержатся в документах под грифом «секретно».