Юрка политикой мало интересовался. Правда, прикол насчет того, что кое-кто получил мента вместо импичмента, он уже слыхал, но как там и кого утвердит Дума, не переживал. У него своих забот до хрена и больше.
Прежде всего Тарану хотелось понять, что ему вчера приснилось, а что нет. Потому что многое из того, что хранила память, казалось плодом больного воображения. Он похлопал веками, покрутил башкой, посмотрел вокруг себя. Нет, насчет того, что он ночевал на этой «запасной точке», ему не приснилось. И водку вчера он пил, нос чуял перегарный душок, исходивший из глотки. Но вот в то, что ночью он Надьке изменил, верить просто не хотелось. И поначалу Юрка даже нашел аргументы, вроде бы опровергающие это печальный факт.
Лежал он на той самой кровати, куда вечером ложился. А память утверждала, будто он так и заснул в Аниных объятиях. После четвертого или даже пятого раза. Та койка, на которой будто бы все это сумасшествие происходило, стояла аккуратно заправленной и выглядела такой девственно-нетронутой, что ни в жисть ничего плохого не подумаешь. Это был первый аргумент, который любому разумному человеку показался бы очень шатким.
Второй аргумент состоял в том, что Таран не обнаружил рядом с собой Ани. Он ее напоследок, перед тем как заснуть, обнял аж руками и ногами. Если б она встала, то наверняка побеспокоила бы его. Но Таран не помнил, как она от него уходила, а потому хотел думать, будто и не забирался к ней в постель.
— Голова не болит? — спросила, ухмыляясь, Фрося. — Может, пристограммишься для похмелки?
— Нет, — мотнул головой Юрка. — Не надо… Голова у него действительно не болела. То ли водка была хорошая, то ли доза незначительная. А может, вчера ночью весь алкоголь с потом вышел… В последнем случае выходило, что балдеж с Аней не приснился.
— Чего головой крутишь? — съехидничала Фрося. — Девку ищешь? Все, брат, тю-тю! Увез ее Коля к хорошим людям.
— Давно? — поинтересовался Юрка самым тормозным тоном.
— Часов в девять. Жаль было ее поднимать, конечно, но куда денешься — дела зовут! С подглазниками поехала, мятая, подмазаться не успела, но довольно веселенькая. Видать, ты ее хорошо подрючил! У нас внизу аж потолок трясся. А уж орала она — как в кино! Мне аж завидно стало…
— Ни хрена не помню… — пробормотал Таран, чуя, как загораются уши. Значит, правда, значит, не во сне приснилось… Ой, позорище!
— Конечно, не помнишь, — хихикнула Фрося. — Мы с Колькой тебя, сонного тетерю, добудиться не смогли. Пришлось за руки, за ноги брать и перекладывать. Видишь вон, уже и постель ее перестелила, а белье в бак покидала. Простыню всю изляпали, поросята… Хоть бы презервативами пользовались, как вас телевидение призывает!