— Чужая душа потемки, — произнес я, — вы мою светите как рентгеном, а свою не открываете. Откуда я знаю, что у вас лично на уме, и какие вы пакости собираетесь подстроить?
— Согласись, что если б у меня была реальная возможность тобой управлять, то я бы не стал делать столько промежуточных ходов.
— Но никому другому, кроме вас, вся эта затея не принесла пользы. Вы получили то оружие против Чуда-юда, которое мечтали иметь Воронцов и Соловьев. Этот компромат я, конечно, не видел, но догадываюсь, что это не хухры-мухры, если ради него пришлось уничтожить столько народу.
— Да, это не хухры-мухры, — кивнул Сарториус. — Это сильная штука. Если раскрутить, то любой самый гуманный суд в мире обеспечит твоему папочке пожизненное заключение. А нормальный — вышак. Самое ценное в этих документах
— их подлинность. То есть на них есть подлинные автографы — в данном случае, не только подписи, но и всякого рода правки и собственноручные пометы Сергея Сергеевича. Но один листочек вообще убийственный для Чуда-юда. Тот, который Киря с друганами раздобыли в офисе Варана. Одного только не пойму: отчего этот листок, который стоит всего остального содержимого чемодана, попал в почти не охраняемый «бригадный» офис? Такие бумажки должны иметь гриф: «Перед прочтением — сжечь!» Они просто-напросто не должны храниться ни одного дня. Больше того, их ни в коем случае не следует писать. То, что там написано, можно держать только в голове, да и там, при нынешней технике, эта информация будет представлять серьезную опасность.
— Ни фига себе! — вырвалось у меня. — Что же это за бумажка такая?
— Об этом, если можно, чуть позже. Пока достаточно того, что я сказал. Можешь ли ты поверить в то, что твой отец, который без малого тридцать лет проработал в КГБ и поныне ведет достаточно конспиративный образ жизни, мог забыть в офисе Варана сверхсекретный документ? Я уж не говорю о том, что он не должен был вообще приносить его туда, а еще лучше — вообще не составлять.
— Вы считаете, что этот документ — липа?
— Нет, это подлинник. Причем не просто отпечатанный на компьютере и подписанный авторучкой. Это рукописный текст. То есть, с точки зрения права, такой документ, где за каждую запятую несет ответственность не машинистка или оператор ЭВМ, а непосредственно тот, кто его писал. Чудо-юдо никогда не сможет сказать: «Знаете ли, господа судьи, мне в день приходится подписывать тысячи бумажек. Подмахнул не читая, промашка вышла…» Нет, батенька, от своей руки не отречешься.
Я почесал лоб. Мне, правда, не довелось прочитать документ и понять его смысл, потому что листок с текстом лежал в папке из-под бумаг группы «Пихта», сильно меня взбудоражившей. Но внешний вид листка мне неплохо запомнился. Документ, который я показывал Равалпинди, был вовсе не рукописным. Мне как сейчас виделись два десятка принтерных строчек, отпечатанных на фирменном бланке ЦТМО.