- Черт их побери, - сказал он мне потом. - Что за дыра - ни в одном патроне нет лампочки. Когда я спросил, где у них лампочки, они только улыбнулись.
Ночью я лежал, размышляя о "мышатах". Откуда они взялись? Ну да, из Мексики. А откуда из Мексики? С фермы, из маленькой деревушки на берегу реки? Конечно, не из города, даже не из поселка. Но ведь в любом месте есть звезды, есть смена дня и ночи, восход и заход луны и солнца там, где они провели лучшую часть своей жизни. А теперь они здесь, далеко-далеко от дома, в невозможном большом городе; он весь день потеет в аду кочегарки, она горбит спину и дергает нервы в швейной мастерской. Домой они идут через весь город пешком, избегая садиться в гремящие трамваи и автобусы, которые на каждом перекрестке кричат, словно красные попугаи. Сквозь миллион криков добираются они до своей гостиной, до своей синей лампочки, до своих удобных кресел, своей тишины. Я долго думал об этом. Потом мне почудилось, что стоит протянуть руку в темноту собственной спальни, и я нащупаю саманный кирпич, услышу сверчка и бег реки под луной и чью-то негромкую песню под тихий перебор гитары.
В один из декабрьских вечеров загорелся соседний дом. Пламя рвалось к небу, лавиной рушились кирпичи, искры летели на крышу, под которой жил наш маленький мышонок.
Я постучал в его дверь.
- Пожар! - закричал я. - Пожар!
Они неподвижно сидели под своей синей лампой.
Я забарабанил сильнее.
- Вы слышитесь Пожар!
Приехали пожарные машины. На дом обрушились потоки воды. Веером взлетели кирпичи и в четырех местах пробили крышу нашего дома. Я поднялся наверх, погасил затеплившийся было огонь и спустился на землю с перепачканным лицом и исцарапанными руками. Дверь в комнаты мексиканца была открыта. Они с женой стояли в прихожей, оба - каменно-неподвижные.
- Впустите меня! - крикнул я. - У вас в крыше дыра, к вам в спальню могут залететь искры.
И ринулся в дверь, оттолкнув их обоих.
- Нет! - буркнул маленький человек.
- Ах!.. - и маленькая женщина заметалась кругами, будто сломанная игрушка.
Я уже был внутри с карманным фонариком в руке. Человек вцепился в мой рукав. Я ощутил его дыхание.
Луч моего фонарика метнулся в комнаты, высветив сотню винных бутылок в холле, еще две сотни - на полках в кухне, еще шесть дюжин - по периметру гостиной, еще больше - на тумбочках в спальне и в туалете. Не знаю, что поразило меня больше - дыра в потолке спальни или бесконечные блики на великом множестве бутылок. Им не было счета. Казалось, здесь побывала гигантская камнедробилка, все разбила, раскидала, ввергла в первозданный хаос, да так и оставила.