Благодаря Роману дни после смерти Марины не только не стали самыми ужасными в моей жизни, но даже были чудесны и незабываемы. Мы с ним встречались каждый вечер, и я понимала, что влюбляюсь в Романа все больше и больше. По-моему, он отвечал мне взаимностью. Наверно, я плохая подруга, но иногда я совершенно забывала о гибели Марины. А когда Роман обнимал меня и можно было сколько угодно купаться в нежном, ласкающем взгляде его бездонных черных глаз, я забывала вообще обо всем на свете.
Омрачало мое безграничное счастье только одно — целый день, а иногда и часть вечера Рома проводил на работе. Но скоро я тоже начну работать в «КРАЙней мере»…
Я не пошла на похороны Марины. Не потому, что не любила ее, а потому, что не хотела встречаться с ее несчастными родителями, говорить пустые и никому не нужные слова соболезнований, а самое главное — не хотела видеть ее мертвой. Если я увижу Марину в гробу, то вряд ли сумею поверить в возможность ее воскрешения.
В день похорон моей подруги стояла необыкновенная для начала июля жара. Я решила не сидеть дома, а погулять по городу. Заглянула в кафе, где мы часто бывали с Мариной. Наш любимый столик был свободен. Я взяла мороженое и стакан молочного коктейля.
Марина обычно садилась лицом к окну — ей нравилось наблюдать за прохожими на улице. Я по привычке села к окну спиной и тут же раскаялась. Пустой стул напротив лишний раз напоминал о смерти подруги. Впрочем, пустым стул оставался недолго. С восклицанием «Ух ты, ну и жарища!» на Маринкин стул бухнулся Генка Филашкин, он же маг и волшебник Аскольд.
— Здравствуй, Верочка! — медоточиво произнес он, потягивая пиво из бутылки.
— Здравствуй, Гена, — пытаясь соблюсти вежливость, ответила я.
Вообще-то Генку я знала давно, еще со школы. Но почему-то сегодня он не нравился мне еще больше, чем обычно. Может, виной тому были его давно не мытые рыжеватые волосы, которые сальными прядками цвета ржавчины свисали до плеч. Может, близко посаженные бегающие глазки. Или просто та бесцеремонность, с которой он лез ко мне именно тогда, когда я хотела побыть одна.
— Слышал, слышал! — Генка расплылся в счастливой улыбке. — Читал, читал!
С этими словами он кинул на стол номер «КРАЙней меры», в котором была напечатана статья Романа о жизни и смерти Марины, почти полностью написанная с моих слов.
— Ишь как расписали-то, — продолжал между тем скалиться Генка. — Я бы этому Роману Коваленко с удовольствием морду набил. Брешет ведь как сивый мерин. Тоже мне, великомученицу он из нее сделал! Людям она помогала! Только вредила она людям! С каких это пор ведьмы людям помогают! Это ведь люди не к ней ходили, это ведь они к дьяволу ходили, которому она и служила…