— Оставьте себе. Потратьте на детей.
Напряжение спало. Ладно. Не жулик.
— Теперь опишите подарки, припомните любую особенность, которая подтвердила бы, что я на верном пути.
— Ну, во-первых, все упакованы. Мы принимаем только новые игрушки и одежду — без упаковки, потом сами завертываем. Бумагу вы увидите. Кроме этого, что можно сказать? Настоящая россыпь чудесных подарков, прекрасный, богатый ассортимент...
Горло снова перехватило от ярости.
Все пропало!
Мужчина поднялся, протянул через стол руку.
— Посмотрим, что удастся сделать.
Алисия подала ему руку, отняла не сразу. Не рассказать ли про Томаса, завещание, дом, про уничтожившую Лео Вайнштейна бомбу? Может, с этим каким-нибудь образом связана кража игрушек? Нет, связываться с подобным типом не хочется. Вдобавок как-то чувствуется, что кража тут ни при чем.
— Каковы наши шансы? — спросила она. — Говорите правду. Не надо меня обнадеживать.
— Правду? — переспросил он. — Шансы найти игрушки нулевые, если их уже сбыли. Если не сбыли — слабые. Если не отыщутся, ну, скажем, к воскресенью, я бы сказал, пиши пропало.
— Зря спросила, — вздохнула Алисия. — Что ж, наверно, такова судьба. Эти дети рождаются под черной тучей. Не знаю, почему я надеюсь, что на сей раз им блеснет удача.
Он снова легонько пожал ей руку, выпустил и заметил с кривой улыбкой:
— Наперед не угадаешь, доктор Клейтон. Даже самым отъявленным неудачникам иногда улыбается счастье.
Возможно, улыбка пробила латы. На мгновение, фактически на миллионную долю секунды Джек перед ней открылся, и Алисия вдруг ощутила надежду. Если вообще есть возможность найти и вернуть подарки, он уверен, что сделает это.
Теперь она тоже начинает верить.
Выйдя из докторского кабинета, Джек направился не к центральному вестибюлю, а свернул налево, вернувшись к детским палатам. Укрылся в сравнительной тени дверного проема напротив огромного окна с цельным стеклом и принялся наблюдать.
Джиа сидела вполоборота к нему, полностью сосредоточив внимание на спеленутом младенце у себя на руках. Покачивалась, улыбалась, ворковала, глядя на сверточек, как на самое драгоценное в мире дитя. Никто, взглянув сейчас на нее, не подумал бы, что это чей-то чужой ребенок. Никогда раньше Джек не видел такого света в ее глазах. Выражение лица... блаженное, лучше не скажешь.
Тут на сцену выскочила Вики, восьмилетняя сумасбродка, заторопилась к матери с лекарственной бутылкой, потряхивая темными косичками. Он улыбнулся. Всякий раз, видя ее, не мог сдержать улыбку. Полюбил куколку, как собственную дочку.
Он никогда не встречал отца Вики, и слава богу, судя по тому, что слышал о покойном не очень-то замечательном Ричардс Вестфалене. Джек имел авторитетное подтверждение, что гад британец умер, знал как, где и когда, но останков его никогда не найдут. Поэтому пройдет много лет, прежде чем Ричарда Вестфалена официально признают покойным. Джиа после развода носит девичью фамилию, а Вики остается Вестфален — последней в роду.