— Рамирес знает?
— С самого начала знал.
— Ага. — Джек откинулся в кресле, хлебнул свой «Снаппл». — Гнусный замысел ясен.
— Чего?
— Ничего. Как сейчас между вами обстоят дела?
— Я ему наконец говорю: не могу больше работать без всякой платы. Он мне снова поет про контракт, я ему говорю: к тому времени уж пора заключить, тут он прямо взбесился. Топтались, топтались по старому кругу, одно и то же талдычили, только на этот раз я не сдался. Не собирался уходить с пустыми руками, как раньше.
— И что он сделал?
— Он меня уволил.
Джек невольно улыбнулся:
— Он тебя уволил? Не слабо.
— Хуже того, — оскалился Хорхе. — Заявил, будто я плохо работаю. Я! Позволь тебе сказать, мистер Джек, я работаю de primera![11]
Джек поверил. Видел сверкавшую в глазах гордость. Человек старается что-то построить, больше чем бизнес — репутацию, жизнь. В нем чувствуется злость и кое-что еще: обида. Его предал тот, кому он верил.
— Хорхе, — сказал он, — по-моему, ты прав. По-моему, наш приятель Рамирес с самого начала задумал тебя обмануть. Могу поспорить, в этот самый момент, когда мы тут с тобой беседуем, ищет новых уборщиков.
— Я бы не удивился. Он лежащего на смертном одре обворует. Но что мне теперь делать?
— Ну, — промычал Джек, — можешь пойти со своими кузенами, переломать ему ноги.
— Мы уж подумывали, — усмехнулся Хорхе. — Прикончить его собирались, да только такие дела не для нас.
— Можно причинить ему материальный ущерб на шесть тысяч долларов.
— Можно, но все-таки лучше бы деньги. Сладкой местью счетов не оплатишь. Я к тому же стараюсь избегать неприятностей с полицией. По правде сказать, мистер Джек, для меня деньги важней мести. Просто хочу свое получить. Поможешь?
Джек откинулся на спинку, задумался. Он занимается своим делом ради таких заказчиков, как Хорхе. Парень в самом деле попал в переплет, ему больше некуда обратиться. Хотя в данный момент абсолютно неясно, что для него можно сделать.
— Помогу, если сумею. Только мне нужно побольше сведений о Рамиресе. Расскажи все, что знаешь. Все, что узнал за месяцы работы.
Пока Хорхе рассказывал, план начал медленно вырисовываться.
Алисия не проголодалась, поэтому пропустила ленч. Любила тихий час, когда в клинике не планировалась внутривенная терапия, амбулаторные дети обедали, персонал и добровольцы, не занятые с малышами, убегали быстренько перекусить. Обычно сидела в кабинете, занималась бумажной работой. А сегодня никак не могла оставаться на месте.
Сама не знала почему. Не из-за Гектора — малыш, «стриженный ежиком», кажется, хорошо реагировал на антибиотики. Просто неудержимо хотелось двигаться.