— Да, Нелли красавица, умница, прекрасно учится, но мы крайне редко видимся. Динь-Динь, как же хорошо, что ты объявилась… — Похоже, говорить о дочери ему не хотелось. — Ну расскажи о себе, как, что, где…
— Да я не знаю, что, собственно, рассказывать…
— У меня есть внуки?
— Увы! Или, наоборот, к счастью?
— Жаль…
— Зачем тебе внуки, у тебя вон сын маленький, и, может, не последний еще…
— Одно другому не мешает. У тебя вполне мог бы быть взрослый сын, а у меня взрослый внук, на таком фоне маленький сын смотрелся бы еще эффектней… — рассмеялся он. — Но ничего не попишешь, а что с работой?
— Преподаю в Маастрихте, ты уже спрашивал.
— Прости, но ты же, кажется, жила в Амстердаме?
— А теперь живу в маленьком городишке Маасмехелен.
— С кем живешь?
— Одна, с двумя котами и собакой. Только не надо меня жалеть, я вполне довольна жизнью, поверь мне.
— Немножко зная тебя, я верю.
Мне казалось, что он все порывается о чем-то спросить меня, но словно бы не решается, неужели и до него дошли слухи о новоявленной Локусте?
— Скажи, Динь-Динь, а отчего умер твой муж? — осторожно осведомился он.
— Ты хочешь спросить, правда ли, что я его отравила?
— Помилуй бог, что ты говоришь! — воскликнул он, но при этом покраснел.
— Нет, ты именно это хотел бы знать! Так вот, чтобы ты не боялся, что я подсыплю яду тебе или твоим домочадцам, и спокойно ел свой обед, довожу до твоего сведения, что Питер умер от редкой тропической болезни, а все слухи обо мне распространяют злобные, завистливые бабы, которые не смогли мне простить, что я вышла за богатого…
Твое любопытство удовлетворено?
— Господи, почему ты так кричишь? — испугался он.
— Потому что эта история уже стоит мне поперек горла, потому что я не ожидала, что мой родной отец, каким бы плохим отцом он ни был, способен поверить в эту гнусную чушь! Мало того что эта вонь распространилась чуть не на всю Голландию, так она еще и здесь имеет хождение! А ты не подумал, когда услышал эту галиматью, что я, может быть, нуждаюсь в поддержке?
— Почему ты кричишь? — шепотом повторил он.
— Потому что я больше не могу! Я устала оправдываться в том, чего не совершала! Я любила Питера, его смерть была для меня и без того страшным ударом, а тут еще это… И ведь через сутки уже стало ясно, что я тут ни при чем… Так нет… Тебе-то кто напел эту мерзость?
— Арише сказала ее подруга, у которой сестра живет в Амстердаме…
Я не плакала уже очень давно, а сейчас меня душили слезы, но я собрала все душевные силы, чтобы не дать им воли, а потому замолчала. Не надо было сюда приходить, не надо было оживлять все это… Он знал, что у меня умер муж, более того, через третьи, пусть даже четвертые руки он мог меня найти с легкостью, мог сам убедиться в том, что я не убийца… Но не пошевелил и пальцем… Так зачем я здесь?