— Баба Маня, но ты понимаешь, что это нельзя ни одной живой душе говорить?
— Думаешь, бабка твоя совсем дура?
— Нет, но я знаю, ты любишь с подружками посудачить…
— Милый ты мой, да мы с мамой сталинские времена пережили, когда лишнее слово могло целой жизни стоить… Поболтать-то мы точно любим, но знаем, о чем можно болтать, а о чем — ни в коем случае! Так что не волнуйся!
— А вдруг кто-нибудь из соседей к вам зайдет и увидит Марину?
— Так она ж племянница наша, из Воронежа приехала погостить и как назло заболела. Не было нам, понимаешь, хлопот…
— Ой, баба Маня, ты молодец!
— А ты думал!
— Что это Дарья так долго там? — спросил Стас.
— Сейчас пойду погляжу, — сказала баба Маня, успевшая за разговором напечь картофельных оладушек.
— И она вышла из кухни.
— Эх, Петро, не знаешь ты своих бабушек, а они у тебя — чистое золото, — прошептал Стас.
— Петька виновато кивнул. Вскоре баба Маня вернулась.
— Все там в порядке, они просто разговаривают. А вы, молодые люди, возьмите тарелки, чашки, идите в комнату, кормить вас буду!
— Вскоре они все вместе собрались за столом, даже Марина пришла, опираясь на Дашину руку.
— Вот и хорошо! — сказала Елена Константиновна. — Еще денек-другой, и ты совсем поправишься, деточка!
— Петька вызвал бабу Маню на кухню.
— Баб, а Марина знает, что они приходили? — шепотом спросил он.
— Нет, что ты! Зачем ее пугать?
— А скажи, баб, как он выглядел, этот мужик?
— Я ж тебе сказала — отвратная рожа!
— А поподробней? Ну, какой он — высокий, маленький, худой, толстый?
— Особые приметы, что ль?
— Ну что-то в этом роде.
— А тебе зачем? — насторожилась баба Маня.
— Чтоб начеку быть! Вдруг мы его встретим, мало ли что!
— Это ты правильно рассуждаешь, Петруша! Так вот, он роста среднего, глаза у него неприятные очень, желтые, как у тигра, плешивый, ну что еще, куртка на нем кожаная, цвета «баклажан», да и на груди цепь золотая, толстенная!
— Баба Маня, ты молоток!
— Ладно, не подлизывайся!
— Да, баб, еще одно…
— Родителям ничего не говорить, да? — хитро прищурившись, спросила бабушка.
— А ты откуда знаешь?
— Думаешь, я всегда была бабой Маней?
— А кстати, баб, как насчет барабашки?
— Не слыхать что-то!
— Естественно!
— Это почему?
— Во-первых, сама же сказала, что Бомжик мышь поймал, а во-вторых, это Марина цепями гремела!
— Ой, и в самом деле. А мама все твердила: барабашка да барабашка! Я, сказать по правде, не очень верила…
— Верила, еще как верила! — засмеялся Петька и обнял бабушку.
— Ах ты, мой милый, — растрогалась она.
— Петька вернулся к друзьям. Они посидели, попили чайку и наконец собрались восвояси.