Из-за поворота вылетела «застава-128» Милены Братич и чуть не раздавила их.
Молодая женщина резко затормозила, развернув машину поперек улицы, и выскочила из нее, взлохмаченная, с обезумевшим взором.
— Где вы были, в конце концов? — взорвался Малко. — Нас чуть не прихлопнули. Это просто чудо, что...
— Мотоцикл, — кричала Милена, не слушая его. — Он только что попался мне навстречу.
— Вот они-то нас и спасли, — сказал Малко. — Давайте быстро сматываться отсюда. Через пять минут здесь будет милиция.
Они сели в машину: югославка управляла, а Малко рассказывал ей, что произошло.
— Но я думала, что...
— Это мы выясним, — сказал Малко. — Пока же необходимо как можно быстрее покинуть Белград. Во второй половине дня у меня будет машина. Поехали к вам. Почему вас так долго не было?
— Пришлось проторчать в мастерской, — объяснила она. — Много машин попало в аварию.
«Застава» вырулила на широкую улицу и влилась в поток машин. Малко немного расслабился и повернулся к Араму Эриваняну.
— Зачем вам было в меня стрелять? — спросил он.
— Не знаю, — пробормотал слепой. — Мне казалось, вы меня предали. Я на пределе. Простите, ради бога.
Он дрожал в лихорадке, лицо его снова приобрело сероватый оттенок. Милена что-то ласково сказала ему по-армянски и улыбнулась в зеркало.
— Баскен пропал, — продолжала она по-английски. — Должно быть, они захватили его в плен, и...
— В таком случае он уже умер, — сказал слепой. — Они пытали его, пока он не заговорил, а потом убили.
Он помолчал и добавил:
— Хороший был парнишка...
— Думаете, они предпримут еще что-нибудь? — спросила Милена.
— Не знаю, — ответил Малко. — Однако чем быстрее мы уедем, тем будет лучше.
В конце концов югославы очухаются. Еще три мертвеца! В таком городе, как Белград, это настоящие беспорядки... А уж Эндрю Виткин их не станет защищать. Малко почувствовал вдруг, как заколотилось его сердце.
Наступила реакция.
Бежать нужно, пока не приключилось еще что-нибудь!
* * *
Наташа подарила Малко обворожительную улыбку. В черной кожаной юбке в обтяжку и пуловере, который словно вязали прямо на ней, с талией, перетянутой широким кожаным поясом, накрашенная как царица Савская, она олицетворяла собой недостижимую мечту самого достойного из стахановцев.
Ее внешний вид настолько отличался от того, что представляли собой суетившиеся возле телексов рабы, что это смотрелось даже комично. Вот она, классовая несправедливость...
Она подошла к Малко и произнесла влекущим тоном:
— С вашей машиной... вышла неувязка...
Малко почувствовал, как его охватывает слепая ярость! Это уже просто невероятно.