Она осталась в прежнем положении, словно разбитая внезапным параличом, наполовину вытянувшись на сиденье, с обнаженным животом, со следами врезавшихся в кожу узких подвязок. В самом непристойном, какой только возможен, виде.
Малко внезапно сообразил, что шофер, должно быть, все видел в зеркале заднего обзора. Как бы прочтя его мысль, Марта Кросби сказала спокойным голосом, который не соответствовал ее виду:
– Это стекло без амальгамы, ему ничего не видно.
Но когда Малко, ободренный ее замечанием, снова обнял ее, она, как бы желая восполнить пробел, резко сказала:
– Вы с ума сошли! Что с вами? Отпустите меня!
«Кадиллак» снова тронулся и набрал скорость. Теперь они ехали по одной из автострад, окружавших Хьюстон. По другую сторону стекла без амальгамы чернокожий шофер сидел за рулем прямо, как буква "I". Малко чувствовал, как кровь стучит у него в висках. Взгляд его упал на темные очертания лобка под белыми кружевами, и в нем снова поднялось дикое желание. Возможно, потому столь сильное, что оно было вызвано женщиной, которую он обнаружил под светской оболочкой, а не простым влечением. Ему казалось, что он раскрыл какой-то секрет, прошел обряд посвящения.
Марта остановила его губы в нескольких сантиметрах от своего лица, вцепившись в его светлые волосы.
– Что вам нужно в конце концов? – прошептала она. – Успокойтесь. Я не...
Она, казалось, внезапно стала придавать огромное значение его поцелуям, не замечая руки, вновь завладевшей ею ниже, вне поля ее зрения.
Малко, не отвечая, отодвинул кружева. Марта вздрогнула:
– Нет, нет, не хочу. Вы с ума сошли!
На какую-то долю секунды их взгляды скрестились. В синих глазах Марты не было видно зрачка. Урчание «кадиллака», двигающегося по автостраде со скоростью сорок пять миль в час, создавало гипнотический шумовой фон. Внезапно Малко показалось, что в смотревших на него глазах он прочел скрытое, невысказанное, но неистовое желание. Он отодвинулся, встал и снова упал на колени на покрывавший пол ковер. Обеими руками он потянул кружевные трусики, спустив их по ногам молодой женщины до туфель. Это вызвало почти неуловимое поскрипывание шелка, подействовавшее Малко на нервы.
– Нет! Малко!
Марта Кросби в ярости подскочила, сжимая ноги, но не настолько быстро, чтобы он не успел заметить почти целиком выбритый лобок; исключение составляло лишь сердечко из блестящих черных волос. Сжав над ним ноги, Марта перестала сопротивляться.
– Встаньте, – твердо сказала она, – и отпустите меня.
Малко сказал себе, что ни Бог, ни черт не помешают ему совершить то, чего ему хотелось. Он положил руки на круглые колени, сжал их и изо всех сил раздвинул. Несколько секунд Марта яростно боролась, размахивая во все стороны ногами, пока он не погрузился в нес.