И с этими словами попыталась проткнуть его, как только что фисгармонию.
Это стало каплей, переполнившей чашу его терпения. Он выкрутил Маурин правую руку, схватив ее за запястье, и копье упало на плиточный пол.
– Маурин! Сейчас вы получите то, чего вам так давно недоставало: самых чувствительных шлепков по мягкому месту, какими вас когда-либо потчевали!
Маурин отступила со сдавленным восклицанием. Малко схватил ее за кофточку. Она рванулась, и ткань с треском разорвалась. На Маурин не было бюстгальтера, на свет божий глянули две полные груди.
Как разъяренная кошка, Маурин с рычанием кинулась на Малко, выпустив когти. Малко уклонился от удара ногой, который грозил ему участью, постигшей Абеляра.[8]
Они сцепились, как извозчики. Она рвала на нем волосы, царапалась, поносила его площадной бранью. Потеряв равновесие, они свалились на пол. Малко во что бы то ни стало хотел исполнить свое намерение: устроить ей первостатейную норку.
Не обращая внимания на сыплющиеся удары, он ухватился за верх ее джинсов и потянул что было сил. Джинсы разъехались до паха. Тогда он перевернул ее вверх спиной, уселся ей на ноги и снова потянул штаны книзу. На бедрах они застряли, но вскоре все же подались, открыв его взору благопристойные белые трусики, отделанные узкой кружевной каймой.
Стаскивая с Маурин штаны, Малко случайно оцарапал ее, и на левой ягодице появилась длинная царапина. Опираясь на руки, Маурин, сколько могла, повернулась к нему, растерзанная, бурлящая яростью, с безумной злобой в глазах.
– Я убью вас! – выкрикнула она. – Вырву вам...
Фраза осталась неоконченной, потому что правая рука Малко с размаху опустилась на ее седалище.
Маурин рванулась, что было мочи, но от ее порыва зад лишь еще больше выпятился, принимая второй удар... Малко повернулся боком, став на колени подле Маурин и, придавив ей затылок левой рукой, от всей души продолжал отхаживать ее правой по голому заду...
Маурин завывала, как дикий кот, подвергаемый оскоплению, отчаянно брыкалась, все ниже сбивая на ноги джинсы и трусики. Малко избавлялся от груза накопившихся обид. С самой первой их встречи Маурин вела себя как последняя мерзавка. И в памяти у него засела сцена с участием Биг Лэда.
Он нанес последний удар. Ягодицы Маурин приобрели цвет спелых помидоров.
Он отпустил ее и встал на ноги. Ладонь пощипывало, он был весь в поту и тяжело дышал. Маурин истерически рыдала, непрерывно осыпая его бранью.
– Можете идти спать, – сказал он.
Она перекатилась на полу, охнула, когда воспаленные ягодицы коснулись ледяного пола.