перестал быть даже тенью, потрясло ее до глубины души. Однако миссис Скотт, как оказалось, кое-что знала о его самом знаменитом творении.
— Ундина — это русалка в немецких легендах. Она влюбилась в молодого рыцаря и стала его женой, но он предал ее, и она исчезла в брызгах источника. Одна из баллад Шопена воплощает эту историю в музыке[11].
— Похоже, ты много знаешь, — заметила Мойра Херн. — Ну и что, по-твоему, могла носить Ундина?
Не обращая внимания на резкий тон миссис Херн, Аннабел приветливо улыбнулась.
— Очевидно, нечто чарующее. Прозрачное зеленое одеяние, похожее на водяные струи, а твои волосы можно начесать, чтобы получилось облако брызг. Дай мне карандаш и бумагу, Люшес, и я покажу ей.
Бумага и карандаши лежали на резном столике у окна.
Аннабел проворно сделала набросок и показала его Мойре Херн. Женщина на рисунке имела некоторое сходство с Мойрой, но скорее она походила на настоящую Ундину с ее неземной легкостью и грацией, развеваемыми ветром волосами и струящимся, словно речной поток, платьем.
Мойра внимательно изучала набросок.
— Зеленый шифон? — осведомилась она.
— Зеленый и серый — светло-серый, чтобы создать впечатление воды. На платье можно посадить хрустальные капельки — только не бриллианты, они слишком броские.
Аннабел подошла к роялю в дальнем конце комнаты и заиграла балладу «Ундина».
— Слушай — это может подсказать тебе идею.
У нее было изысканное туше. Колеблющаяся мелодия звучала чарующе. Когда разразилась буря гнева рыцаря Кюлеборна, она сыграла только несколько яростных аккордов и убрала руки с клавиш.
— Красиво, правда?
— Может быть, — недовольно отозвалась Мойра Херн, — но никто не поймет, что это означает.
«Ни капли воображения, — подумала Аннабел Скотт, возвращаясь на свое место. — И зачем я только предложила ей Ундину?»
Проходя через холл, Люшес Беллингдон подобрал со столика пару писем, приготовленных для отправки. Верхнее привлекло его внимание: оно было адресовано мисс Салли Фостер, Порлок-сквер, 13. Беллингдон, нахмурившись, разглядывал название площади и номер дома, потом позвал Мойру.
— Что ты делаешь с моим письмом? — осведомилась она, войдя в холл.
— Я собираюсь в деревню и хотел его там опустить. Кто такая Салли Фостер?
Светлые глаза дочери смотрели на него равнодушно.
— А в чем дело?
Беллингдона не насторожила холодность Мойры — за много лет он к ней уже привык. Она такая, какая есть, — без сердца, без тепла. Что ж, камень есть камень. Но он хотел услышать ответ.
— В том, что мне знаком этот адрес. Кто эта девушка?
— Она училась со мной в школе. Почему тебя это интересует?