- По рюмочке мне мало. И потом, я пью только вечером, - сказал Сапожников. - Вы что же, предполагаете, что Савмак и Спартак одно лицо?
- Я вижу, вас ничем не удивишь, - сказал Аркадий Максимович. - Нет, не одно лицо, года не сходятся: Восстание Спартака было на тридцать лет позже восстания Савмака. Савмак Спартаку в отцы годится. Что?
- Вы сказали, что Савмак Спартаку в отцы годится.
- Не морочьте мне голову, слышите? - бледно улыбнулся Аркадий Максимович. - Не морочьте мне голову.
- А чего вы, собственно, испугались? - спросил Сапожников. - Либо Спартак сын Савмака, либо нет. Что-нибудь одно подтвердится.
- Чудовищно, - сказал Аркадий Максимович. - Чудовищно.
- Не понимаю вас, - сказал Сапожников.
- Невозмутимость ваша чудовищна! - сказал Аркадий Максимович. Ну, если вы такой невозмутимый, то я вам скажу, какое слово я прочел в тринадцатом фрагменте: Поклянитесь мне, что до конца реставрации вы никому об этом не скажете.
- Да не мучайте вы себя. Говорите, - сказал Сапожников. - а то вас разнесет.
- Да, разнесет, - сказал Аркадий Максимович и улыбнулся светло и отрешенно, как будто вышел ранним утром на загородное шоссе и с обочины до него долетел запах земляники. - В тринадцатом фрагменте я прочел слово: я несколько раз проверил себя, и это был не сон и не описка. Я прочел слово "Атлантида".
- Забавно, - сказал Сапожников.
"...Ксенофонт был в то время уже другом одного человека из племени Танаитов, который был сыном управляющего рынком, где продавали рабов. И потому Ксенофонт носил хорошие одежды. Но он все так же любил снимать сандалии и ступать по мягкой пыли посредине дороги. И сердца людей холодели от бессильной ненависти, когда люди видели, как при каждом шаге пыль поднималась фонтанчиками между пальцами его коротких ног. Потому что много людей уже делали то, чего хотел он. Хотя каждый из них думал, что делает нечто против его желания.
- Отец, почему, ответь, все идет на пользу этому пришельцу? - спросил я однажды своего отца.
- Потому что он умеет вызывать ненависть к себе, - ответил отец. - Мы ненавидим его и хотим поступить наперекор его желаниям. А когда поступаем так - оказывается, что он именно этого и добивался.
- В таком случае надо поступать так, как он хочет...
- Он всегда хочет того, что нам во вред. А кто же решится поступить себе во вред?
- Но ведь, когда мы идем наперекор его желаниям, вред для нас еще больший? - сказал я.
- Ослепленные ненавистью, мы не видим этого своего будущего.
- Значит, он знает наше будущее? - спросил я.
- Он знает нас..."