Он и сам не знал, откуда взялся смех. Для него это стало полной неожиданностью. Нэш был уверен, что давно уже утратил способность вот так запросто, от души рассмеяться, но тем не менее рассмеялся. Он смеялся, пока в боку не закололо, но это была легкая, приятная боль.
Он все еще смеялся, когда снежок угодил ему прямо в лицо. У него перехватило дух, он проглотил снег, закашлялся, поперхнулся… схватил горсть снега и бросил его в Сару. Потом Нэш сделал шаг, зацепился за скрытый под снегом корень сосны, выступающий над землей, и опрокинулся навзничь. В него полетел град снежков.
— Не смейся надо мной! — закричала Сара. — Не смей надо мной смеяться!
Нэш никак не мог остановиться.
— Прекрати!
Она наклонилась, сгребла две пригоршни снега и швырнула ему в лицо. Нэш решил, что с него хватит.
Он поднялся на ноги и без дальнейших колебаний бросился на нее, пока она не успела перевооружиться. Он повалил ее на снег и прижал к земле всем телом — коленями, бедрами, грудью.
Сара схватила еще одну горсть снега и запустила в него. Он покачал головой, вытер запорошенные снегом глаза, потом схватил ее за обе руки и завел их ей за голову, прижимая к земле. Приподнявшись над ней, Нэш оглядел ее одеяние до того места, где их тела все еще соприкасались.
— Что это на тебе? Пижама?
Тающий снег падал с его волос прямо на ее лицо.
Сара смотрела на него с вызовом.
— Желтые журналисты едят снег? Нэш снова засмеялся:
— Моя любимая еда.
Она заморгала, оглядела себя, и в ее лице проступило удивление — до нее как будто только теперь дошло, что на ней надето.
— Да. Я в этом сплю.
— Я так и думал.
Они оба к этому времени дышали, коротко и часто, их дыхание смешивалось, образуя двойное облачко пара. Это было настоящее безумие.
Нэш почувствовал, что замерзает. Неужели ей не холодно? Но в полнолуние многие сходят с ума…
— Ты совершенно ненормальная.
Очень медленно он опустил голову, отпустил ее руки, уперся в землю локтями по обе стороны от ее лица. Его губы коснулись ее губ.
Ледяные.
Холодные, как снег.
Нос у нее тоже был холодный.
А язык теплый.
Нэш почувствовал, как ее руки обнимают его. Они обхватили его плечи, пальцы надавили сквозь куртку. Он провел губами по ее губам, втянул их к себе в рот. Втянул ее язык.
Он был так возбужден, что ему стало больно. Эта сладкая боль распирала его изнутри, и он жаждал излить ее в Сару. Она застонала и принялась дергать его куртку. Он попытался подсунуть ладонь ей под спину, чтобы привлечь ближе к себе. Его пальцы встретили холодный снег.
На минуту он забыл, где находится, забыл, что они лежат на снегу перед домом, забыл о снеге, забившемся под рубашку, в ботинки, в джинсы…