Все время прислушиваясь и наблюдая, Матотаупа бежал, петляя между холмами. Солнце закатилось. Взошла луна. И он стал избегать мест, освещенных луной.
Дакота был, как и все его соплеменники, хорошим бегуном на большие расстояния. Он бежал равномерно, без остановок, дыхание его не сбивалось. Метнулась мимо сова. Стайка индюшек кучкой лежала на его пути — Матотаупа обошел их, чтобы не вспугнуть: встрепенувшиеся среди ночи петухи могли предупредить врага.
Вскоре он узнал очертания небольших холмов у Лошадиного ручья. А вот и долина. Бесшумно струились воды ручья, поблескивая в свете луны. Матотаупа остановился. Пахло водой. Темной лощинкой он скользнул к самому берегу, измученный жаждой, лег на песок и длинными глотками потянул в себя воду. Потом погрузил в нее руки, и ему стало так хорошо, как будто эта вода — близкое живое существо, приветствующее его на родине. Наступила полночь, когда он под прикрытием прибрежного кустарника прополз к окраине лагеря.
Палатки стояли здесь, как и ожидал Матотаупа, но, увидев их перед собой, он даже вздрогнул, точно от страха.
Типи — круглые кожаные палатки — были бесцветны в свете луны. От них тянулись длинные тени. Матотаупе казалось, что он различает трофейные шесты перед палатками, видит на них знаки военных и охотничьих подвигов. И только свою собственную палатку, палатку, в которой он, военный вождь, жил со своей матерью, с детьми и женой, он еще не мог различить. Она обычно стояла посреди лагеря, и, видимо, ее скрывали другие палатки.
Матотаупа знал, где должны располагаться дозорные. Еще будучи вождем, он установил определенный порядок и был уверен, что при соблюдении некоторой осторожности можно пробраться в лагерь незамеченным.
Матотаупа медленно, как змея, пробрался по заросшей травой земле, и вот он уже на месте, откуда можно спокойно вести наблюдение.
Он залег, так как услышал с юга топот копыт. Матотаупа приник ухом к земле и понял, что скачет всего один всадник. Топот быстро приближался. Человек не таясь подъехал к поселку. Матотаупа оставался в своем укрытии. Скоро всадник оказался неподалеку от Матотаупы, и его озарил слабый свет луны. Это был индеец, дакота, худощавый, как любой молодой воин. Он что-то крикнул, и с высотки к западу от поселка, а также от табуна крикнули в ответ. Значит, выставлено двое дозорных, а на холме, у подножия которого находился Матотаупа, — никого.
Как можно быстрее он стал продвигаться по лощинке на высотку. Дозорные, ответившие на крик, все внимание обращали сейчас на всадника. Это был удобный момент для Матотаупы. С возвышенности лагерь был хорошо виден, и можно было рассмотреть все, что там происходит. Всадник направил коня к табуну и только там спрыгнул с него; дозорный позаботился о животном. Молодой всадник поспешил к палаткам. Теперь Матотаупа узнал юношу — это был Четан, друг Харки, вожак союза Красных Перьев. Открылась палатка жреца, стоящая посередине поселка между большой палаткой совета и палаткой вождя, в которой когда-то жил Матотаупа. Да, да, несмотря на слабый свет, Матотаупа различил на соседней палатке большой четырехугольник — символ четырех стран света. Значит, это его палатка. В этой палатке он родился, с этой палаткой он странствовал, перед этой палаткой по-прежнему стоял шест с его охотничьими и военными трофеями.