Они простояли в пробке пятнадцать минут, потом еще десять, потом еще пять…
— Я поеду на метро, — сказала Таня и отворила дверцу, — дайте мне десять фунтов, Уоррен, я верну вам сегодня вечером.
На станции «Лестер Сквер» была толпа, но, в отличие от пробки, где застрял ее «роллс-ройс», толпа все же двигалась, и Татьяна в течение каких-нибудь пяти минут приобрела билет и пройдя турникет, вошла в кабину лифта.
Ухнуло и провалилось под ногами…
И вдруг погас свет…
Но никто из пятидесяти пассажиров лифта не закричал… Потому что Татьяна была в лифте одна. И открылась в стенке лифта маленькая дверца… Фэрфакс и Лео Лопс стояли в тесном коридорчике и протягивали к ней руки, в раскрытых ладошках она увидала окровавленные винтовочные пули…
— Ну что вы все ходите за мной? — воскликнула Татьяна, — ведь мы же договорились!
— А ты погляди с нами кино, Танюша, — сказал появившийся откуда-то Вадим Ахметович.
— Уйди, черт! — крикнула Татьяна.
— А сама ты кто?! — возмутился Вадим Ахметович.
— Я не знаю, кто я, но я не ты, — ответила Татьяна.
— Ой ли? — замигал одним глазом Вадим Ахметович.
— Уйди, уйди, мне отсрочка дана! — закричала Татьяна.
— Как тебе ее дали, так и заберут обратно, — сказал Вадим Ахметович нервно, — гляди вот лучше кино!
И она смотрела…
Смотрела, как брат ее Никита, голый, бьется головой о стены мрачного, освещенного зловещим багровым пламенем подземелья…
Смотрела, как ее Нюточка, прикованная, словно Прометей, к серой скале, извивается в тщетной попытке освободиться…
Смотрела, как человек, очень похожий на Павла, застыл в роковой зачарованности перед зеленой анакондой, а та, опершись на свернутый кольцом хвост, стоит, раскачиваясь, и щелкает выбрасываемым раздвоенным своим язычком…
Смотрела, как дрожит, стоя с завязанными глазами на краю обрыва, ее бесценный Нил-Ро…
— Ты видишь, Татьяна? — спросил ее Вадим Ахметович.
— Вижу, но зачем?
— А это ты себе в мозг, в душу свою смотришь, потому что мир — это ты… Ты поняла?
И кончилось кино.
Дали свет.
Ей казалось, что она кричала, но никто не обратил на это внимания. Никто не услышал.
Она стояла в лифте вместе с пятьюдесятью лондонцами. И они все вместе вышли на нижний перрон станции «Лестер-Сквер».
Мурманск, Россия
Апрель, 1996 год
Каким-то советским средневековьем пахнуло от этого заскорузлого матросика, что вразвалочку, нога за ногу, будто в штаны наложил, отправился в долгое путешествие от будки контрольно-пропускного пункта к ручной лебедке шлагбаума…
«Да это какой-то каменный век», — подумал Леня Рафалович, глядя на матросика, на то, как тот нехотя, будто делая кому-то огромное одолжение, крутил рукоять, поднимая полосатую жердь, перегораживавшую дорогу к управлению тылом Северного флота…