Иволгин надулся, усы его смешно задвигались.
— Еще хотел с ним Пастернака обсудить, проворчал Дима. — Специально читал его накануне. «Марбург», «Импровизация…». Ничего не понял. Хотел поговорить, доставить человеку удовольствие — показаться умным, а этот человек говорит такие слова, что…
— ..что усы траурно никнут. Брось, Дим-Вадим, не дуйся. Раз Иволгин начал читать Пастернака, значит, точно влюбился.
— Я еще тогда Наташу не видел.
— А это и необязательно. Сначала человек влюбляется, а уж потом встречает объект любви.
— Вот оно как! — удивился Дима. — Может быть, может быть… Это ты понял на собственном опыте или прочитал где-то?
— На собственном. Только у меня все наоборот. Сначала разлюбил, а потом нашел, кого разлюбил. Так что ты счастливее меня…
— Это я знаю, — ответил Иволгин.
Кирилл посмотрел на него так, словно Дима сказал что-то грубое. За таким взглядом вполне мог последовать хлесткий удар в физиономию.
Иволгин побледнел, почувствовав это, и испуганно посмотрел на друга. Марков сам не понял, почему его так задели слова Димы. Что в них особенного? Что такое вообще счастье и как им можно мериться? Да и не мог этот чудаковатый домовой быть счастливее Маркова разностороннего, талантливого человека, которого любили девушки и деньги. Поэтому ничего обидного не было. Просто слово за слово, получилась глупая фраза.
— Это почему же? — спросил Кирилл, наливая водки Диме и себе.
— Ты не обижайся на меня, Кира, — предупредительно начал Иволгин. — Мне кажется, что тебе что-то мешает свободно жить. Ты пытаешься с этим развязаться, отбросить его, а оно тебя догоняет, цепляется. Но самое страшное, когда оно забывает про тебя, устает с тобой бороться, тогда ты сам останавливаешься и ищешь его, чтобы оно опять настигло тебя и мучило… Вот так ты и живешь.
— Ничего себе, — Марков опрокинул в себя рюмку водки так легко, что решил тут же повторить, — оказывается ты мудрец, философ, психолог!… Ты — дурак Иволгин. Ты втюрился в Наташу по уши, а теперь ревнуешь ее ко мне, потому что эта провинциальная красотка почувствовала во мне богатого жениха. Видел, как выделывалась? Хочешь, попрошу ее сделать мне подарок на день рождения — станцевать голой на столе? А? Думаешь, не станцует? Сейчас скажу ей, что она мне нравится, как никто, и станцует, как миленькая…
Лучше бы он тогда ударил Иволгина. Кирилл видел, как поднялся тот на ноги и пошел к выходу вразвалочку, чуть приседая, на своих тяжелых ногах. Кирилл уже поднимался, чтобы догнать друга, обнять его за плечи, боднуть головой, сказать, что все это глупости, и Дима все очень точно понял и высказал, а он, наоборот, сболтнул злую, черную не правду. Но как раз в этот момент он поймал на себе взгляд Наташи и с удивлением почувствовал недавно проснувшимся в нем мужским чутьем, что сказанная им ложь вполне могла осуществиться в этот вечер. Получалось, что ложь была правдой, или на земле так и устроено, чтобы ложь жила и осуществлялась? Может, это и есть земной закон?