– Так ты говоришь, тогда все сделала так, как я велела? – не поворачиваясь, спросила она.
– Когда это "тогда"? – Дрожащий голос выдал Аду. Вопрос этот был для нее чисто риторическим, поскольку она уже знала, про какой день речь.
– Когда Алексея... принимала, – все-таки уточнила Анна Давыдовна.
– Да... а как же?
– Врешь, – спокойно сказала мать. – Я и раньше подозревала, а теперь своими глазами увидела.
– Что увидела? – У Ады перехватило дыхание.
– Знаки... Ты зачем Рогатого вызывала? Ада закрыла лицо руками и разрыдалась.
– Я... я, – сквозь слезы бормотала она, – я боялась, что приворот слишком слабый... не подействует... хотела как лучше...
– И отдала ребенка Рогатому.
– Но ты... – Ада всхлипнула. – Ты ж сама говорила, что Рогатый... он вроде как муж Белой Матери. А что жена, что муж...
– Ох, дура! – Анна Давыдовна сокрушенно вздохнула. – Так слова мои поняла, будто такой же между ними брак, как у тебя с отбайлом твоим? Их союз – как союз тьмы и света, низа и верха, зимы и лета красного. Одно другому противолежит, да одно без другого не бывает... Врагу ты, дочка, девочку отдала.
Ада опустилась на табуретку и заплакала еще сильнее.
– Это я не доглядела, старая кикимора, – сказала Анна Давыдовна. – Теперь уже мало что можно поправить.
– Она... она умрет?
– Она-то? Всех переживет, кто сейчас есть на земле.
– Что же тогда? Несчастья, болезни?
– У нее или от нее? – спросила Анна Давыдовна таким тоном, что и ответа не требовалось. – Тебе когда в следующий раз кормить?
– Через три часа... два с половиной.
– Сейчас пойдешь со мной. Я тебе дам порошку одного, почитаю... Ты поспишь, а потом пойдешь к ней.
– А порошок – это обязательно надо?
– Обязательно... Как покормишь, принесешь ко мне. Я до утра с ней одна побуду.
– Передачу давать? – с надеждой спросила Ада.
Мать печально усмехнулась.
– Какую передачу? Она свою передачу еще до зачатия получила... У врага ее буду отторговывать, у Рогатого... Надежды мало, но хоть мелочь какую отвоюю, и то хорошо... Иди за мной.
Ада проснулась в детской на диване. Рядом, в огороженной деревянной кроватке, спала девочка. Личико ее было таким безмятежным, что Аде тут же вспомнился вчерашний разговор. "Не верю. Или... или у мамы получилось?"
Запахнув халат, она выбежала в коридор и открыла дверь в комнату матери. Та сидела в кресле погруженная в глубокие раздумья. Аде показалось, что мать постарела за эту ночь лет на двадцать.
– А, это ты, – глухо сказала Анна Давыдовна. – Садись. Ада робко села.
– Что пришла? – не оборачиваясь, спросила мать.
– Как... как все было?