— Моя мать — худшая изо всех сволочных сволочей, — кипятился Рауль, вернувшись обратно к нам.
— Да ты сам кто такой, чтоб ее судить? — в свою очередь разозлилась Стефания, прикладывая примочки на Раулевы синяки. — В конце концов, у твоего отца ошибок тоже хватало будь здоров. Он ее бросил и не интересовался ничем, окромя своих книжек. Да ты сам признавался, что он практически никогда не занимался тобой. Воспитывала-то тебя она!
Но Рауль находился уже в таком состоянии, что договориться с ним было невозможно.
— Мой отец был ученый, философ, — твердил он. — Он посвятил себя науке. Он был первопроходцем в исследованиях смерти. И моя мать его убила!
Роза положила свою прохладную ладонь на его пылающий лоб.
— Не так все просто, — тихо проговорила она музыкальным голосом. — Если уж на то пошло, ты должен быть благодарен матери. «Превратив» твоего отца в самоубийцу, она создала в тебе такое желание, такой аппетит узнать ответ, что нельзя было сделать ничего другого, кроме как удовлетворить эту твою жажду. Благодаря ей ты занялся своими биологическими исследованиями, ты начал специализироваться в анабиозе сурков, ты стал пионером танатонавтики и, наконец, ты открыл Запредельный Континент.
— И это тоже правда, — пробормотал Рауль.
— Если тебя это хоть как-то утешит, то ты сам себе напомни, что однажды ей придется встать перед судом, там, на том свете. Как и все другие, ее душа тоже пройдет взвешивание. У ангелов будут на руках все данные об этом деле, они выслушают свидетельские показания твоего отца. Это все из-за человеческой гордыни, что люди воображают себе, будто способны воздать по справедливости на земле. Такая справедливость — сплошная иллюзия.
— Да, — подхватил я. — Верь в ангелов и судьбу. На том свете они ее накажут так, как она этого заслуживает.
— Может, они ее жабой переродят? — предположила Амандина, желая утешить Рауля.
Он осушил полный стакан коньяка, который она ему принесла, и потребовал еще.
— Проблема-то в том, что обязательно найдутся счастливые жабы, — пробурчал он. — Я бы хотел, чтоб ее реинкарнировали тараканом и чтоб кто-нибудь ее каблуком раздавил.
Тут уж я не выдержал и тоже попросил себе стакан.
— Ты знаешь, Рауль, мне кажется, тебе ну прямо позарез необходим сеанс психоанализа, — вздохнул я, — потому что ты, по большому счету, совершенно не готов выслушивать откровения Сатаны.
— И не будем забывать, что Сатана — ангел зла, — заметила Амандина.
Я ткнул Рауля кулаком в плечо.
— Слушай, ты помнишь, как мы с тобой бились супротив сатанистов? А теперь ты сам просишь его поддержки в решении своих личных проблемок. Ты знаешь кто? Ты опереточный Фауст, другого названия тебе не придумаешь.