Леха уныло пялился на экран и чувствовал себя разочарованным Мейсоном Кепфел-лом из «Санта-Барбары». Это пусть девчонки хохочут над крендельскими остротами, а он, Корольков, останется холоден и неприступен…
Когда тюря из папайи закончилась, Мишка позвал всех в свою комнату, сказав, что там будет «вообще».
Заинтригованные девчонки первыми отправились туда. Они держали одна другую под руки, словно боялись упасть. «Настоящие подруги ходят лишь под руки», — вспомнил Леха слова одной попсовой песенки, которую как-то слышал по «Европе-плюс».
Не нравилась ему вечеринка.
Гости и хозяин замерли перед закрытой дверью. Во время ремонта она была перевешена таким образом, что открывалась теперь в прихожую.
— Сюрприз! — Крендель поднял вверх указательный палец. — За дверью — моя комната. Открываем — и что видим?
Он потянул за ручку.
— Ой! — воскликнули хором девчонки. Лехины брови поползли вверх.
За первой дверью оказалась вторая, металлическая.
— Броня, — сказал Мишка и постучал по двери костяшками пальцев.
И в самом деле, раздался такой звук, словно Крендель стучал по памятнику… или по башне танка.
— Но когда есть ключик, — Мишка жестом фокусника извлек из кармана маленький плоский ключ на блестящей цепочке, — то любая броня открывается легко и просто!
Он сунул ключик в скважину, повернул… Раздалось несколько тихих, аккуратных щелчков — они ясно указали на заграничное происхождение замка, — и Мишка толкнул дверь. Это было сделано эффектно — одним пальцем.
Дверь отъехала. Да-да, она не отворилась, а именно отъехала. Так открываются огромные сейфы в крутых фильмах про банковские ограбления.
— Ух, ты, — произнес Цыпа.
— Вот здесь я и живу, — сказал Крендель. — Прошу!
Пол в Мишкиной комнате оказался приподнятым сантиметров на пять. Блэкмор, который сунулся первым, споткнулся и чуть не загремел.
— Черт! — ругнулся он. — Крендель! Ты чего тут поналепил со своим ремонтом?
— А ничего, — сказал Мишка. — Кстати, воспитанные люди пропускают вперед женщин.
Жмойдяк и Трубецкая, страшно гордые, ступили первыми на ковер, которым была устлана комната. За ними последовали остальные.
Леха, замешкавшись, поймал на себе взгляд Кренделя. У Мишки дрогнули губы, и Лехе вдруг представилось, будто сейчас прозвучит что-то вроде «Моченый» или «маменькин сынок» — как в старые, недобрые времена… Но Крендель лишь молча улыбался.
В комнате стояла удивительная тишина. Леха нахмурился — а это что такое? Словно вата в ушах.
Остальные также недоумевали.
— Ой, — испуганно прошептала Светка Трубецкая. — Что-то… Давит…
— Тишина на тебя давит, — пояснил Крендель, заходя в комнату и закрывая за собой дверь. — Полная тишина, братцы-кролики, это такая штука, которая… которая… — Дверь хлопнула, и ощущение ваты в ушах усилилось; Леха представил себя и остальных закатанными в консервную банку, на манер селедки. — Короче, — сказал Мишка, — мне это нужно, чтобы спокойно слушать музыку.