Плач прекратился. Младенец зашарил глазами, не в состоянии пока их сфокусировать, но ощущая направление идущего от Хонор потока тепла, приветствия, любви и нетерпения. Его присутствие было ещё несформированным, но он уже знал её. Узнавал её, а она чувствовала исходящее от него недовольство и страх.
Взгляд Хонор окончательно застили слезы. Она чувствовала объятия Хэмиша, чувствовала, как её накрывает волна его любви к ней, к их сыну и к Эмили. Она прижалась к Хэмишу, не отпуская руку Эмили и в этот момент твердо знала, что прожила жизнь не зря.
Ребенок снова захныкал, протестуя против вмешательства новых рук и инструментов, пока его взвешивали и осматривали. Но в то самое время, пока он плакал, сморщив личико в сосредоточенности новорожденного, шевеля крохотными губками и негодующе зажмурив глаза, Хонор баюкала его на невидимых руках любви. И, наконец, Иллеску вышел из операционной навстречу ожидавшим родителям, неся на руках крошечный, краснолицый сверток.
Лицо Иллеску, вышедшего в галерею, казалось, состояло только из громадной улыбки. Впервые Хонор не ощутила в нём и следа его колючей личности, и следа врождённого чувства превосходства. Там были только радость и ощущение чуда, которые и привели высокомерного аристократа к выбору самой исполненной радости медицинской специальности. Когда он направился к ней, Хонор улыбнулась в ответ и с готовностью протянула руки.
– Ваша милость, – мягко произнес Иллеску, – вот ваш сын.
Губы Хонор задрожали, когда она осторожно приняла крошечный вес. Он мог бы уместится вдоль её предплечья, а его голова вполне поместилась бы в её ладони. Хонор уставилась на древнее, но вечно новое чудо, лежавшее у неё на руках. Глаза ребенка вновь раскрылись, неспособные сфокусироваться, но ищущие источник любви, окутывавшей его как второе одеяло. Хонор прижала его к груди, наклонилась к нему, вдыхая неописуемый запах новорожденного, прикасаясь щекой к его невероятно гладкой и тонкой коже. Его губы шевельнулись и коснулись её. Возможно это был всего лишь инстинктивный поиск соска, но по щекам Хонор покатились слёзы радости.
– Добро пожаловать в наш мир, малыш, – прошептала она ему на ушко, а затем немного опустила его и поцеловала в лоб. Затем повернулась к Хэмишу и Эмили, склонилась к креслу жизнеобеспечения, протянув им ребенка, и Эмили вытерла собственные слёзы, чтобы видеть их сына.
Хонор подняла голову, когда к ней подошли её родители. Мать положила руки ей на плечи.
– Он прекрасен, – сказала Алисон Харрингтон и нежно улыбнулась, потянувшись, чтобы прикоснуться к щеке своего первого внука. – Может быть прямо сейчас тебе так и не кажется, – продолжила она, проводя кончиком пальца по сморщенному, всё ещё каким-то образом негодующему личику, – но дай ему немного времени. Он тебя поразит.